— Что тебе нужно? — холодно осведомился я. Не опуская мечей, чьи лезвия почти светились в лунном свете, льющимся в открытое окно, которое, как я помнил, я закрыл перед тем, как упасть в постель.
— Я хочу, чтобы ты спел мне, — ответил фея.
Я вскинул бровь:
— Что?
— Я слышал, как ты пел тому волчонку, — пояснил фея. — Тоже хочу песню. Лично для меня.
— Ну-ну. А ты в курсе, что я не певец и уж тем более не личный?
— Но волчонку ты пел, — указал мне он.
— Пел, — согласился я. — Потому что ты не слышал, что он пел МНЕ!
Фея поджал губы:
— Значит, отказываешься петь?
— Естественно. Я тебе не шут.
Крылья угрожающе распахнулись, и вся фигура ночного гостя напряглась, как перед атакой. Улыбка была все такой же радостной и зубастой:
— Тогда мы будем драться.
Я прищурился:
— Это еще почему?
— Ты должен меня развлекать, — безаппеляционно. — Не хочешь песней, значит — дракой.
Похоже, он это серьезно.
— Вообще-то, — отозвался я, — я собираюсь спать, и ни драка, ни песня, ни какие другие развлечения меня в данный момент не интересуют. Найди себе другой объект… феечка.
Шипение, достойное любой змеи, оценил я. Огромной такой, очень злой змеи.
Феи не терпят изменения наименования их народа. Это фактически единственное имя, которое у них есть. Имя на всех. И коверкание этого имени они обычно воспринимают, как жесточайшее оскорбление. Их даже нельзя было делить на «фея» и «фей», чтобы как-то разделить на половую принадлежность. В таких случаях они старалась вырвать из еще живого оскорбителя печень и съесть её сырой на его глазах. Вот это и называется достать по самую печенку.
Ответное шипение явно поразило зеленоглазого. И он даже слегка отступил на шаг.
А по моей коже, перетекая со спины, на плечи, грудь и группируясь где-то в районе живота, переползал Таро. Дракон тоже был зол. И явно готовился к атаке.
— Ух ты! — фея забыл об оскорблении и во все глаза уставился на мою крылатую татуировку. — Никогда такого не видел.
— И не увидишь, — вздохнул я, опуская мечи. Видимо, от этого настырного типа не отделаешься просто так.
Таро все еще скалил зубы, но покидать кожу, похоже, уже не собирался.
— Ты еще более интересный, чем я думал, — радостно заявил фея. — А можно, я его поглажу?
— Нельзя! — рявкнул я, видя, как он потянулся ко мне.
Таро благоразумно решил переползти обратно на спину, оставив голову у меня на плече, чтобы наблюдать за этим опасным созданием.
Фея начал обходить меня по высокой дуге, а я медленно поворачивался, внимательно следя за ним. Этот обход прервал настойчивый стук в дверь:
— Янус? Я бы хотел с тобой немного пообщаться.
— Войдите, — мрачно отозвался я, не отрывая взгляда от феи.
— Еще гости, — хлопнул тот в ладоши, и Рубин замер на пороге. Потом аккуратно прикрыл за собой дверь:
— Насыщенная ночь, Лорд Янус?
— Необычайно, — процедил я сквозь зубы, передергиваясь от оценивающего взгляда рубиновых глаз, оглядывающих меня с головы до ног.
Таро злобно зашипел на кринита, чувствуя мое недовольство.
— И тебе доброй ночи, чешуйчатый, — улыбнулся Рубин.
Я вздохнул и осторожно уложил мечи на постель. Нашел глазами одежду, уложенную аккуратной стопкой, и спокойно начал одеваться.
Две пары внимательных глаз с любопытством наблюдали весь процесс. Похоже, их заинтересовал этот стриптиз наоборот. Я еще понимаю фею, которому действительно интересно посмотреть, как и что в тряпках, которые надевают на себя другие расы, но Рубин-то… Вот ведь… Ему на меня голого вообще не стоит любоваться. Мне и так не нравится его постоянный жадный блеск в глазах, а теперь…
Меня всего передернуло. Я на какое-то мгновение за эти сутки позволил себе забыть, как опасен этот демон. Вот и получил отдачу.
— О чем Вы хотели поговорить, Ваше Величество? — голос холоднее, чем родина инкубов.
Рубин посмотрел на фею и вздохнул:
— Похоже, наш разговор придется немного отложить. Но думаю, вы оба не откажетесь от бокала вина в моей компании, раз уж не спите.
Я тоскливо вздохнул, взглянув на подушки. А фея радостно хлопнул в ладоши:
— Как любезно с Вашей стороны, демон Рубин.
Масато резко открыл глаза. Но даже не пошевелился, молча разглядывая высокую фигуру у своей постели. Зеленые глаза смотрели на него задумчиво и отстраненно.
— Мама?
Кира недовольно шевельнулась, но так и не проснулась. И Масато знал, почему. Мать не любила, когда её видят тогда, когда она этого не хочет.
— Не бойся, — та же отстраненность в голосе, как и на лице. — Твоя опальная девица меня не волнует. Я хотела сказать тебе… Завтра пребывает посольство от Темной Империи.
Демон чуть нахмурился:
— Что еще я должен знать?
Мать не пришла бы посреди ночи просто так. О такой новости можно сообщить и за завтраком.
— Ты кое-что обещал её Послу в свое время…
Вот теперь юноше многого стоило не дернуться.
— Это… он?.. Но…
— Приказы Императора у них не обсуждаются, так же как у нас приказы королевы, — понимающая полуулыбка скользнула по её губам. Леди Навья посмотрела на раскинувшегося сына, наполовину укрытого покрывалом, а наполовину серебряными волосами своей любовницы и тихо вздохнула:
— Я попросила королеву разместить его в твоем доме, таким образом, ты не сможешь сказать, что он вернулся в мой дом, и выполнить свое обещание.
— Это было не обязательно, — тихо ответил Масато. — Ты знаешь истинный смысл нашего с ним договора. Казуистика тут не при чем. И он, и я это понимаем прекрасно.
Она чуть отвела взгляд и грустно улыбнулась:
— Сын… это будет несколько… болезненно… видеть его рядом постоянно, — признание далось ей не легко.
Призрачно-зеленые глаза удивленно распахнулись:
— Мама…
Но он не закончил… он уже знал ответ на свой незаданный вопрос. Тогда не все было игрой и размеренной ставкой королевы… тогда были и чувства двоих. Возможно, тогда мать испытала впервые настоящие чувства к этому имперцу, в жилах которого текла кровь сирен.
— Да, — тихо ответила она, подтверждая его мысли.
И Масато промолчал, слишком потрясенный. Его мать была влюблена. Великая, прохладная и яростная одновременно, та, которая повелевала грозой и молниями… Аристократка Серебряного Лунара, которые по определению не умеют любить кого-либо и как-либо.
— Хорошо, — наконец, произнес он. — Я утром отдам приказ слугам подготовить дом. И переду туда сам.
Леди Навья медленно кивнула, вглядываясь в его лицо.
— Масато…
— Да?
— Будь осторожен, — тихо попросила она и, развернувшись, исчезла в тенях.
А юноша остался в одиночестве, гладя волосы Киры и задумчиво рассматривая темноту над головой. Как интересно все складывается.
Демон наверняка изменился за те годы, что они не виделись. У них в Империи была война. Война меняет всех. Каким теперь стал Масксимилиан? Какова теперь его сила?
События сдвинулись — это несомненно. И в любой момент они могут сойти лавиной на головы участников.
А самое интересное — это все же последняя фраза матери. Что-то было в ней, в её интонациях, не позволяющее рассматривать её как просто пожелание быть осторожным с Максимилианом… Нет. Тут что-то еще.
Пальцы замерли на волосах девушки.
Неужели? Сколько она знает? Видит ли только верхушку айсберга? Или нечто большее?
Тревожное чувство нитями оплетало все тело. Опасностью пахло даже от Киры. Опасность. Масато облизнул губы и улыбнулся. Наконец-то… а то он уж и не надеялся на какое-то подобие жизни в этом замершем мирке.
Что ж, Флейм, твое появление и уговоры стать одним из моих подчиненных того стоили. Ты принес удачу. Отлично повеселимся в ближайшее время.