Взлетают руки. Бьются руки. О стекло бьются. Царапают.
Изнутри.
Не зацепиться. А крик уже хриплый. И сердце колотиться. Словно и не сердце, а дробный стук молотка изнутри. И нет сил дышать, так как нет уже воздуха, который можно было бы вдыхать.
Падает луна, паааадааает…
Разбивается стекло, разбиваааается…
Она сидела среди осколков и вздрагивала. Она не понимала, ни где она, ни кто такая. Смутные воспоминания клочками метались в сознании, и легкие болели от судорожных глотков воздуха, которые она жадно считала. Потом пришло осознание другой боли. В недоумении подняла руки и увидела сбитые в кровь костяшки пальцев и исцарапанные ладони.
Тихо всхлипнула и… зашлась кашлем вперемежку с рыданием. Окружающая темнота ответила эхом, но она не слышала, слишком поглощенная пережитым ужасом, который пыталась вытолкнуть из себя, вылить слезами и забыть о нем… Потом сил рыдать не осталось. В легких осталась тупая, почти незаметная боль, а тело ощущалось так, словно было переломано, а потом собрано вновь. Она долго лежала, потом все же нашла в себе силы и приподнялась, почти не чувствуя стекла под руками и ногами.
Она помнила, что видела луну, но вокруг была темнота.
Медленно встала на ноги и сделала несколько шагов. Куда-то в темноту. Ей было все равно, куда именно. Но следовало двигаться, идти туда, куда ведут ноги и чувство интуиции.
Она не знала, сколько шла, но в конце концов, где-то впереди повяло свежестью. И ноги, словно сами собой, зашагали быстрее. В какой-то момент, неожиданно и внезапно, она вывалилась наружу, под огромное звездное небо, и босые подошвы ощутили мягкость травы.
Она замерла, чувствуя, как кружится голова, как перехватывает дыхание, как ходит ходуном грудь, а на глаза наворачиваются слезы. Сила великая, как же давно она не видела неба и звезд, своих прекрасных звезд.
Из травы неподалеку поднялся темный силуэт:
– Наконец-то, – тихий голос. – Я уже устал ждать тебя, Сира.
Она с трудом оторвала взгляд от звездного полотна над головой:
– Сира? Так меня зовут?
– Да. Таково было твое имя при создании, бесовка.
– Сира, – медленно повторяют губы, словно пробуя на вкус. – Сира… Но ведь она умерла…
– Вот как? – легкий интерес. – Кто же тогда ты?
– Не знаю, – растерянность, словно осенний лист падает в воздухе, невесомый и яркий. – Ты можешь дать мне имя?
Он явно раздумывает, а она ждет, и где-то в груди трепещет бабочка надежды. И с каждой секундой ЕГО молчания, крылья бьются все сильнее и сильнее… и сильнее… и сильнее…
А потом бабочка вырывается из грудной клетки, разламывая ребра, разрывая кожу, сверкая серебристыми крыльями, чей отсвет на мгновение осветил ЕГО лицо и прекрасные темные, с отсветом синевы, глаза.
– Ты действительно храбрая и сильная девочка, – слышит она сквозь всепоглощающую боль в груди. Кровь просачивается сквозь пальцы, зажимающие рану, и капает на темную траву, растворяясь в ней.
– Но мне нужна память Сиры.
– Это… Сделка?.. – выдыхает она.
Секунда странного колебания. И твердый ответ.
– Да. Сделка.
И боль в груди становится уже не важна. Она выпрямляется и смотрит в звездное небо. Руки отпускают рану.
– Мне нужно время.
– И у тебя, и у меня, его немного, – тихий ответ. – Я вернусь очень скоро.
Сереброкрылая бабочка садится на темный цветок у самых её ног и освещает ближайшие травинки… они оказываются насыщенного синего цвета…
И темной фигуры синеглазого уже нет… Она садится прямо на траву и смеется… смеется… смеется… смеется…
А луна все падает и падает… падаааааеееет…
Повелитель Иллюзий отрывает руку ото лба бесовки и выпрямляется, задумчиво глядя на неё.
– Расия…
– Да, Господин?
– Она необычная. Действительно, сильная…
– Она сможет… выжить? – он чуть споткнулся, словно не решаясь использовать именно эту чуть просительную интонацию.
Демон поворачивает голову и внимательно смотрит на беса. Очень внимательно. Потом медленно качает головой:
– Сира уже мертва.
И бронзовые пряди волос закрывают золотые глаза, полные острого сожаления.
Янус поднимает руку и осторожно отводит пару прядей, обнажая скулу своего беса.
– Не сожалей о мимолетной красоте, Расия. Сира действительно смелая девочка и сильная, но она была всего лишь наложницей. Поэтому поняла, что не сможет бороться с тем, что захватило её разум. Однако тот факт, что она была не простой наложницей, а Императорской, да еще потомственной… Она сама уничтожила свою личность, оставив кого-то другого на своем месте.