Она замокла. Выждав минуту, парень снова взял инициативу.
- Часть команды боевой машины уцелела? Вам пришлось воевать вместе с ними, так?
- Да. Мы помогали им, как могли, едой и припасами. Стирали белье, лечили раны. А они обучили нас стрелять из оружия и вести бой. Мне тогда всего десять лет было. Этот союз определил всю нашу дальнейшую судьбу.
Юноша сосредоточено кивнул. Выходило, что девушка стала солдатом за четыре года до окончания Войны Чести. И, несмотря на свою принадлежность Империи, ей пришлось воевать против соотечественников.
- Я помню, что к Инициативе Серафим ты присоединилась всего полтора года назад, - Юн Джин не позволял разговору потухнуть. – Война закончилась три года назад. Чем ты занималась после окончания войны?
- Воевала, - просто ответила Ираши. И снова затихла.
- Я слышал про то, что часть солдат империи отказались признать поражение и навязали партизанский бой, - продолжил парень. – Значит, ты продолжала сражаться с ними?
- Угу.
- Угу, - нетерпеливо повторил парень. Порой ответы приходилось буквально вытаскивать. – Это была ваша инициатива? Вашего поселения?
- От поселения уже ничего не осталось, - коротко отозвалась Гидра.
- Его разбомбили, я помню, - не унимался собеседник. – Но кто принимал решение продолжить воевать на стороне легионов?
- Большинство жителей уцелело. Но нас растащили по отрядам. Мы еще во время войны выступили в войсках ополчения на стороне Единства. К концу войны нам уже отдавали приказы из общего командования, как рядовой армии, - объяснила девушка. – И даже после того, как была взята Ямана-Ро, наши сформированные группы остались на службе Единства.
- Зачем было продолжать? – повторил Юн Джин. – Просто не пойму.
- Наших домов уже не было. Семьи разрушены. А война еще не затихла. У нас были мощные союзники. И они хотели, чтобы мы продолжили помогать им. Большинство были не против.
- Ладно. А как ты попала в Цезерус? – продолжил таосец, не давая собеседнице надолго затихнуть.
- Меня пристроили туда.
- Не расскажешь, как именно?
- Ммм… просто дали контракт и предложили устроиться в место потише. Когда наш отряд ликвидировал самую большую ячейку сопротивления. К этому времени многие партизаны сбежали в Единство. Где организовали свой подпольный Инфенис.
- И?
- И… мне просто предложили продолжить борьбу в более комфортных условиях на новой территории.
- Ты согласилась? Несмотря на все жертвы, - осторожно спросил парень.
- К тому времени я не знала, что мне еще делать. Я провела на войне почти половину жизни. И все, что я умела, это воевать.
Она снова замокла, зарывшись в себя. Какое-то время ребята шли молча.
- Значит, Собрание генералов продолжило расходовать ваш потенциал в своих интересах, - с некоторой злобой произнес юноша. – Для них вы просто были военным ресурсом. Готов поспорить, они были уверены, что вы сами подписали себя на эту роль. Смертники. Это объясняет, почему они продолжили отправлять тебя на задания раз за разом. Несмотря на катастрофические результаты.
- Мои результаты всегда были выше нормы, - как-то отрешенно возразила девушка. - Но на войне против превосходящих сил противника, это не имело значения. Для успеха миссии. Мы оставались рядовой армией. И жертвы были неизбежны.
- Ты это прекрасно понимаешь. Но все равно тебя печалит исход многих битв?
- В восемь лет я научилась предчувствовать опасность. В десять я научилась представлять опасность. В четырнадцать я была уже одной из самых закоренелых убийц на фронте. Мы убивали, чтобы выжить. Чтобы жили другие. Уносили одни жизни ради других. Теряли свои ради других. После всего этого,.. когда все смешивается, уже перестаешь замечать разницу между жизнями своих и чужих. Вот, что печалит: жизни обесценились.
- Но ты все-таки находила тех, чьи жизни тебе терять не хотелось?
- Да.
Юн Джин замолк и выждал минуту.
Он воспользовался очередным спадом в разговорчивости Ираши для собственных размышлений. Гидра казалась ему какой-то безвольной сломленной куклой, не способной бороться со своей судьбой. Но, несмотря на ее боевой опыт и высушенную потерями душу, в девушке ощущалась тяга к нормальной жизни. К чему-то помимо войны.
- Понятно. Зря ты говоришь, что больше ничего не можешь, кроме как воевать, - заметил парень. – У тебя хорошо получается рисовать. Ты могла бы стать хорошей художницей. Я уверен, что найти и другие мирные интересы у тебя труда не составит. Ты могла бы прервать этот безумный цикл сражений и потерь. Если бы захотела.