Насколько я помню, в моей реальности осада Измаила продлилась чуть ли не два года. На эти неудачи ещё наложилось восстание буджакских татар, которые попили русской армии немало крови. В этот раз никаких степняков в этих краях уже не было. Кто хотел, ушёл на Кубань, остальных мы вытеснили в Добруджу. Но именно они постоянно беспокоили нас набегами, явно координируемые из крепости. Всё это не добавляло мне хорошего настроения, но лезть на крепость в лобовую атаку, значит, тупо положить половину войска. Вот Каменский и занимался строительством укреплений, возводил позиции для осадной артиллерии, вёл борьбу с татарскими наскоками. Последних удалось задавить буквально за неделю, а вот янычары и гарнизон провели ещё три вылазки, одна из которых была успешной.
Но кольцо вокруг крепости сомкнулось. Благодаря перебежчику валаху нам удалось узнать время новой диверсии. Отряд османов, решивший атаковать со стороны реки, попал в огневую ловушку и был полностью уничтожен. Ворваться в крепость не удалось, но уверенность защитников сильно поколебалась. Новый перебежчик рассказал о начавшихся казнях сомневающейся части войск и мирного населения. При этом Пехливан не позволил выйти из города мирным жителям вне зависимости от конфессии. Мусульман он тоже выпускать не собирался.
Ситуацию помог исправить мой старый знакомец фон Рентелень. Выборжцы подошли к крепости в конце июня и встали отдельным лагерем. После представления офицеров командующему я пригласил своих боевых товарищей на ужин. За девять лет знакомства особых секретов у нас друг от друга не было. И мы часто устраивали мозговые штурмы, обсуждая прошедшие и предстоящие битвы.
А ведь они сильно изменились за последние годы. Как-то раньше не обращал внимания, что я в этом времени уже девять лет. Моим первенцам, о которых я вспоминаю достаточно редко, пару дней назад исполнилось восемь. Что я вообще знаю о своих соратниках? Томас уже майор и пару лет назад женился на своей ненаглядной Анне Неклюдовой, став каким-то излишне серьёзным. Его брат Герман тоже женился на остзейской немке и в прошлом году стал отцом. Крапачёв давно поручик и уже не похож на того восторженного юнца, везде сующего свой нос. Не изменился только Богдан, всё также похожий на ласку с неприятным взглядом. Да и наш артиллерист, остался таким-же любознательным всезнайкой, хотя давно уже майор и ждал войны для получения погон подполковника.
Обильный ужин офицеры смели не заметив. Ещё бы, после двух месяцев в походе, начнёшь ценить более изысканную пищу, нежели щи с кашей. Далее народ приступил к дегустации моего вина, которое я обычно возил чуть ли бочками, ещё и постоянно обновляя запасы. Так за беседой мы обсудили текущие события и добрались к проблеме штурма твердыни.
—Я считаю, что необходимо опробовать ракеты, — воскликнул фон Рентелень, — Заодно напишем нашим изобретателям о недостатках, пусть внесут изменения в следующую партию.
А я и забыл, что выборжцы должны были получить партию изобретения капитана Засядко[2]. С ним вообще получилось странно. Познакомившись с Александром Дмитриевичем ещё во время швейцарского похода, я как-то в компании артиллеристов обмолвился о перспективах ракет. На смех меня не подняли, но прочитали целую лекцию неразумному неучу о том, что подобное вооружение — есть тупиковая ветвь. Но вот молодому подпоручику мои слова засели в душу и через год он написал мне письмо о своих экспериментах. Таких энтузиастов мы с Кулибиным как раз и искали по всей стране. В результате будущий отец русского ракетостроения сначала прошёл стажировку в КБ, а затем был командирован в Сестрорецк к Данилову.
Сначала у конструктора мало чего получалось. Но далее с помощью советов одного цесаревича дело пошло на лад. Особенно помогли мои воспоминания о палестинских Кассамах. Как раз с основанием для запуска у Засядко были главные проблемы. Ну не мог он сам до этого додуматься. Англичане тоже использовали специфическую станину, весьма ломкую и ненадёжную. Я же предложил основу в виде волнообразного листа, похожего на шифер, и угадал. Уже в 1803 году прошли первые испытания пороховых ракет в металлической оболочке. За успешную деятельность, Александр Дмитриевич получил чин капитана, приказ усовершенствовать изделия и работу над новым секретным проектом. Мы не собирались применять новое оружие в текущей войне. У меня на него были совсем иные планы. Но склады были переполнены, а творцы вундервафли требовали провести испытания в боевых условиях. Вот и прибыл из Новгорода, куда в целях секретности было перенесено производство, целый обоз с учеником изобретателя.