Она мотнула головой. Это не хотелось вспоминать. Хотелось забыть, помнить лишь улыбку Матфея, его длинные пальцы, которыми он сплетал удивительные венки из ромашек и дарил девчонкам, его спину в болотного цвета куртке, вечно испачканную в чём-то.
С каждым шагом Дэл всё больше и больше понимала — это то самое место. Она снова вернулась на ту самую поляну. Лишь бы не наступить на кости… или их зарыли в землю? Прошло слишком много времени, всё могло быть.
Наконец она подошла вплотную к дереву и прикоснулась к нему пальцами. Вскоре она нащупала те самые линии, что пыталась вырезать кинжалом с его пояса. Она медленно обвела букву М и тяжело вздохнула. С каждым движением чувства всё больше и больше захватывали её. Весёлый и всеми любимый Матфей заслуживал больше, чем кто-либо, больше, чем она сама.
Она сняла со своего пояса старую куртку, которая всё это время напоминала о нём. Люди же живут, покуда о них помнят? Один взгляд на куртку напоминал ей о его улыбке, тёплых карих глазах и хлопка по плечу: "Ну ничего, Дэл, мы справимся и с этим".
Их жестокий мир не заслуживал таких людей. Спи спокойно, капрал Матфей.
Дэл аккуратно повесила на ветку куртку и пробормотала себе под нос:
— Простите за то, что не зашила, капрал.
Она зажмурилась, да губу закусила. Лишь бы не заплакать. Лишь бы не при нём. Она же сильная, бес её подери. Пальцем провела по всему его имени, которое вывела кинжалом сквозь душевную боль и желание убить всех, дотащить до ворот его тело, лишь бы не оставлять одного его в тёмном лесу, который он никогда не любил и который его в результате и убил.
Но запрет был чётким — тела должны оставаться в лесу. Даже если это было тело почти-капитана Матфея.
Лёгкий ветер зашевелил листья над её головой, и в шёпоте этих листьев она надеялась услышать ответ. Но это были всего лишь листья, а она — не в какой-то глупой сказке, где мёртвые становятся ветром. Она приложилась к дереву лбом и попыталась успокоиться.
Больно. Словно срезают тонкую кожицу с живого сердца, медленно, самым кончиком лезвия. Закончить это можно было лишь ударом кинжала в самое сердце.
Но она тогда не понимала, что это было финалом. Она тогда аккуратно стащила с холодного тела окровавленную куртку, да натянула на себя, искренне надеясь, что в ней осталось хоть немного тепла, хоть немного напоминания о Матфее. Он же жил, он же сражался, он был достоин вечной памяти и вечной жизни.
Но все, кроме неё, забыли и отпустили. Лишь она носилась в его куртке, получила его звание капрала, пыталась защитить его любимую Лайзу, даже в какой-то момент сама в неё влюбилась, смотря глазами Матфея, но не своими собственными. Возможно, она сама себе и дурила голову.
Возможно. Но боль была настоящей, пусть и причин физических на неё не было. Дэл стёрла рукавом текущие слёзы, да за дерево в качестве опоры схватилась. Холодное. В нём тоже не было никакого тепла.
Закатное солнце было тогда тёплым.
— Блин, надо будет куртку зашить после… — проговорил рассеянно капрал, изучая дыру на своём рукаве. — У тебя же есть дома нитки, Дэл?
Она поспешно кивнула и, заметив, как улыбка на его лице погасла, проговорила торопливо:
— Я могу зашить! Мне не сложно!
Позади тихо рассмеялся Лекс, в очередной раз проверяя, как меч выходит из ножен.
— Втюрилась, что ли? Или капрала за немощного считаешь?
Она обернулась на него и окинула его презрительным взглядом. К счастью, сам капрал не услышал этой лёгкой перепалки, предпочитая молиться в последние минуты перед открытием ворот. Дэл отвернулась от тупого Лекса, который только и мог, что шутить глупо, да сложила руки.
Она всегда молилась только Иште, и каждый раз это давало свои плоды. Каждый раз она чувствовала воодушевление и прилив силы после того, как обратилась к нему и бежала в бой.
Возможно, он и в самом деле благоволил ей.
Она схватилась сильнее за холодное дерево. Богам всю жизнь было плевать на них. Никакой бог бы не допустил смерти Матфея, который никому не причинил боли, кроме тёмных тварей. Даже если он и существовал, то он был злым богом. И молиться такому смысла нет никакого.
Она подняла взгляд, полный слёз, к небу и произнесла:
— Бес вас раздери…
Одинокая Дэл в лесу, потерявшая всех своих родных, кучу раз перешагивающая через трупы людей знакомых и друзей. Столько смертей она видела за свою жизнь, столько же жизней закончила своим мечом, а за этим наблюдал какой-то равнодушный бог, выбравший её своей любимой игрушкой. Кто знает, может это был тот самый Ишта, которому она молилась каждый вечер перед очередной вылазкой в лес.
Она отпустила руку, развернулась и пошла к колдуну. Не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как остатки зелёной куртки Матфея качались на ветках.
Этот Лука смотрел на неё как-то странно, от чего на душе ещё гаже было. Но на него злости в ней не осталось. Дэл могла лишь опустить голову и пойти вслед за ним, пытаясь выкинуть любые мысли из головы. Но снова и снова она видела покачивающуюся на ветке одинокую зелёную куртку.
Глава 4.5 Застрявшая
Одинокая зелёная куртка висела на ветке напоминанием о том, что у всего есть конец. Даже у этого бесконечного пути, по которому вёл её колдун. Даже у её любви был конец. И от этого осознания глаза жгло.
Этот путь был бесконечно долгим. Над головой разгорался новый день. Над головой пролетали птицы. Она видела собственные руки, она видела потрёпанную накидку колдуна, его растрёпанные тёмные волосы и сутулую спину. Желание прирезать его никуда не делось, лишь затаилось в её сердце. Однажды наступит тот самый момент, и она обязательно прибьёт его.
Ноги устало передвигались, больших усилий стоило не споткнуться об очередную корягу и не грохнуться носом об землю. Однажды она упадёт. Однажды она его прибьёт.
Мысли крутились около одного и того же дерева, на ветке которого качались остатки куртки Матфея.
— Прекрати.
Она нахмурилась:
— Ты это мне?
— Ты слишком громко думаешь, Дэл.
Она возмущенно вздохнула. На такое даже сложно было найти грамотный ответ. На такое только врезать. Шутник бесов…
— А ты не слушай чужие мысли, колдун.
На этом и закончился их краткий разговор. Они продолжали идти через оживлённый лес, где всем обитателям было совершенно всё равно на гостей. Белки, ежи, птицы, мелкие грызуны и куча насекомых. По дороге было бы удобнее идти. Но они шли по какой-то старой тропинке, пусть и не через кусты, но тропа была настолько тонкой, что Дэл брали сомнения — ходили ли в этом году по ней вообще. Скорее всего, нет. Такую тропинку только бесовым чутьём можно было найти, не иначе.
Они шли по ней, в голове снова закрутился тот самый вопрос.
Было темно, но она заметила заинтересованный блеск в его глазах. "Куда ты идёшь?". Глупый вопрос от колдуна, который и так умеет слышать мысли. Глупый вопрос от колдуна, который забрал её из города и ведёт её по заброшенной всеми тропе. Глупый вопрос… просто глупый.
Матфей бы её не отдал колдуну.
Он никого бы не отдал. Боролся бы. Нашёл бы правильные слова. Он никогда не считал приказы командующих чем-то важным, настолько серьёзным, чтобы пойти против своих принципов. Никто её не защитил. Они просто её отдали, словно она никогда не рисковала своей жизнью ради всего этого города. Дэл прикрыла глаза… и почувствовала, как нога зацепилась за корягу.
На мгновение она потеряла равновесие… сердце ухнуло куда-то в пятки, тело накренилось вперёд… но как-то на ногах она удержалась.
Лука смотрел на неё. Руки не подставил, чтобы она не упала, просто смотрел. И, наверно, впервые она обратила внимание на её тёмные глаза… таких она не видела ещё ни у кого. Нет. Видела.
Она омывала свой меч по утрам, и в реке видела собственное отражение. И у него были такие же глаза.
Дэл сглотнула, чувствуя, как сжалось что-то в горле. Бес подери…