— Поможет. — хмуро проговорил Лука и вдруг поднял на неё взгляд, — А ты пока поспи.
— Я не собираюсь… — и вдруг она осеклась. Это было что-то больше, чем предложение. Это был приказ. И тело на него отреагировало раньше, чем она успела это осознать.
Нет, она не будет его слушаться. Нет, этот фокус не пройдёт. Она надавила с силой на дерево. Глаза слипались сами собой, но она сможет выстоять против этого. Сможет ведь?
Дэл кулаком ударила по дереву. Боль вспыхнула в руке.
— Иди ты к бесам со своей магией, тварь!
— Это не конструктивно и не вписывается в…
— Да мне плевать! — вспыхнула Дэл, — Я не просила мне помогать! И не хочу, чтобы ты своим колдовством на меня… колдовал! Лучше уж сдохнуть, чем…
— Пожалуйста, Дэл, давай обойдёмся без этих выступлений…
— Нашёлся умник! Иди к бесам со своими речами!
Лука тяжело вздохнул. На его лице явно читалось, что его достал весь этот диалог. И когда Дэл остановилась, чтобы перевести дух, он негромко, но жёстко проговорил:
— Я сказал: спи.
И с этими словами что-то окончательно сломалось в ней, словно какая-то струнка, державшая её волю, лопнула и вся тяжесть, давившая на плечи, наконец погребла её под собой. Слишком быстро. И все бушующие эмоции куда-то исчезли, ничего не оставив с собой, даже хоть какие-то мысли. Это был конец.
Матфей улыбнулся, да положил ладонь на её плечо:
— Я давно хотел тебе кое-что сказать.
Солнечный день ещё ярче делал эту улыбку. Тёплые лучи и по её плечам скользили, согревали, напоминали о том, что жизнь может быть и не путём страдания и вечной борьбы. Жизнь — это не только ночь, в которой горят лишь глаза тёмных тварей. Жизнь — это и вот такие встречи, где тебе рады, и где ты сам кому-то рад.
Она посмотрела на весёлого капрала и почувствовала, как становится чуть спокойнее. Всё хорошо.
— Что такое?
— Как насчёт того, чтобы хлебнуть чаю?
И они пошли в сторону её дома, потому что там всегда был готов чайник, наполненный и готовый к кипячению. И пока они шли, Матфей что-то рассказывал о службе, но это явно было не то самое, что он хотел "давно сказать". Просто мелочи, как они с отрядом охраняли мешки с яблоками и в итоге даже тварей не встретили по пути. Всё тихо и мирно, это не походило на нечто особенное, о чём можно сказать только с чаем.
В дом к Дэл заходил только Матфей. Больше никого она не приглашала, да и никто не хотел.
И солнечный свет всегда был желанным гостем в доме — шторы всегда раскрыты, пыль почти не кружилась под лучами света. Матфею всегда нравилось здесь, может, именно поэтому они пили чай именно у неё дома, а не где-либо ещё.
— Даже у меня такого порядка дома нет, — хмыкнул Матфей, вешая свою куртку на крючок.
— Я не так часто здесь бываю, чтобы испортить это.
Перед выходом в лес она проводила ритуальную уборку. Это помогало проснуться после дневного сна, да и мысли хорошо приводило в порядок. Больше некому здесь было испортить эту чистоту. Всё оставалось неизменным, и Дэл почти ничего не двигала. Лишь иногда на столе то стоял керамический чайничек с заваркой, то к нему присоединялась сахарница.
— Три ложки, да?
Матфей кивнул, и она облегчённо засыпала сахар ему в кружку.
На улице он очень много говорил, а здесь сразу стал тихим и спокойным. Эти разные стороны капрала восхищали Дэл, и… она иногда думала, что в этом доме он становился самим собой, открывался перед ней не как весельчак и капрал, а как Матфей, тот простой и умный парень.
— Каждый раз удивляюсь, как ты можешь пить чай без сахара, — проговорил он, наблюдая за тем, как она присаживается со своей кружкой за стол.
— Привычка, — она заметила заинтересованный взгляд Матфея и решила дополнить, — С детства так пью. И сложно перестроиться.
Матфей понимающе кивнул. Он всегда понимал. И это в нём ей очень нравилось. Что же он хотел ей рассказать? Почему-то сейчас он выглядел немного взволнованным — рука с чашкой подрагивала, да и взгляд у него блуждал по комнате.
— Что-то произошло.
Он вздрогнул — и тут же замотал головой. Впрочем, это ничуть не убедило Дэл. Всё сводилось к этому. Вскоре Матфей всё же вздохнул и проговорил:
— Ладно, произошло.
Что? Мысли Дэл были быстрее любых слов — кто-то умер, переехал или дал сложное задание. Или… от чего может так волноваться Матфей? А может…
Нет. Мысль хотелось выбросить из головы. Этого не могло произойти. Но, как любая мысль, которая нежелательная, она засела надёжно, свои корни пустила и продолжала развиваться. Именно в такой обстановке можно было признаться во всём, что угодно. Особенно в том, что страшно признаться.
Она отхлебнула чай из кружки. Матфей продолжал молчать, наверно, боялся сказать что-то страшное.
Он влюбился. Признаться в этом было сложно. Но стоило только осознать эту мысль, принять её — и стало как-то легче. И он пришёл к ней, чтобы это сказать и наконец перестать скрывать эту истину. Он чувствует что-то сложное, и это наверняка его пугает.
Как и её это пугало.
Она никогда бы не смогла в этом признаться, даже самой себе. Это было неправильно. Это было… ненужно и ему, и ей. Но если он первый признается, что ей придётся сделать? Сделать тоже самое, или… спрятаться от этого, не дать себе открыться?
— Я… — он поднял глаза от чая, — Я говорю это тебе первой, потому что… с тобой я чувствую себя правильно. Смешно, да?
— Не смешно. Это… наверно, очень хорошее чувство.
Матфей кивнул.
— Я… сложно о таком говорить, но ладно… я скоро стану капитаном.
Лицо его просветлело. Признался. Признался, но только не в том, что она от него ждала. Признался — и сразу же почувствовал лёгкость, как это всегда и бывает. Дэл сделала глоток чая и кивнула, толком ещё не осознав, что он сказал.
— Я стану капитаном и… у меня будет свой отряд. Конечно, не гвардейский, как сейчас, но… тоже хороший, я постараюсь, чтобы он был хорошим.
— Я уйду в твой отряд, если нужно.
Это вырвалось раньше, чем она успела подумать. Но даже после любых размышлений эта мысль была самой правильной. Так и должно быть.
— Зачем…? Ты в гвардейском отряде, у тебя всё хорошо и… спокойно. Ты тут быстрее дорастёшь до звания капитана, чем у меня. Наверняка тебя сделают капралом, ведь ты столько сделала…
— Мне не нужен гвардейский отряд.
Особенно если в нём не будет капрала Матфея, этого особенного человека, с которым ей было по-настоящему спокойно. Она совершенно точно знала, что и звание капитана ей не нужно было. Лишняя ответственность и лишние проблемы. Вот Матфей должен был стать капитаном, а когда-нибудь — и главнокомандующим, или хотя бы приближенным к нему. Люди всегда его послушают. И он там сможет принести много пользы.
— Ладно, если ты хочешь… — наконец сдался Матфей, — Только… мне не нужна вся эта плата. Мои родители не нуждаются, они и так хорошо работают, и мне столько денег не надо. Можно я их тебе… ну просто отдам, без всяких долгов, обязанностей, просто потому что?
Капитанам вроде платят в два раза больше, чем капралам. А родители Матфея были сборщиками налогов, насколько она помнила из его рассказов. У неё же родителей не было вовсе. Это было логичное решение. Пусть и не хотелось на него соглашаться, но… это же часть заботы? Пусть неловко высказанная, пусть такая странная, но забота. А Матфей действительно хотел именно позаботиться, и ничего больше.
Она медленно кивнула. Пускай. Он действительно будет чувствовать себя лучше.
Видеть радостного Матфея — это было лучшей наградой для неё. Он был таким счастливым, всё это напряжение спало в раз, и… Дэл не выдержала и улыбнулась ему в ответ.
Наверно, это было главным доказательством её любви — она действительно искренне улыбалась ему в ответ.
И солнечный луч из окна скользнул по её лицу, согревая.