Снова бы пронзить его, да только смысла в этом не было.
— Я и в самом деле рад, что смог тебя немного осчастливить, — признался Лука.
— Так подари мне вечную радость, и умри наконец, — проворчала Дэл.
Он улыбнулся слабо, да крутанул меч в руках. Впрочем, хват у него был какой-то странный, словно в руки никогда его не брал.
— Нет ничего вечного на этой земле.
— А как же эта война?
Лука снова схватил её меч за лезвие и придвинул поближе к лицу, словно хотел изучить каждую зазубрину. И с чего он проявил такой интерес к её мечу?
— Она ведь тоже началась когда-то давно. И конец у неё будет — до полного уничтожения колдунов, или же людей.
— Колдунов? То есть… это вы создаёте тёмных тварей?
— Ага, — рассеянно проговорил Лука, проводя пальцем по лезвию.
— И из-за вас все умирают?
— Ага.
Удар кулаком в лицо заставил его выронить из рук меч. Колдун отшатнулся, схватился машинально за лицо и взглянул испуганно на Дэл, которая сжала кулаки покрепче. Она прищурилась злобно, да прямо в эти тёмные глаза взглянула, в которых был испуг, смешанный с удивлением. Не ожидал?
Ударить бы ещё раз, и ещё.
— И ты в этом так легко признаёшься?
Он нахмурился, а потом вдруг стукнул себя ладонью по лбу и проговорил:
— Точно! У тебя же эти… чувства! Как я мог забыть?
— А у тебя их нет?
— А зачем?
Вопрос выбил её из колеи. Она открыла рот, чтобы резко ответить, но слов сразу же не нашлось. И со второй попытки она не смогла придумать достойный ответ. Вопрос же глупый, даже детский.
— Чтобы был хоть какой-то смысл в этой жизни, — наконец выдала она.
— Я лишь выполняю волю Морры, мне не нужно придумывать свой смысл.
Она приподняла брови. Странное имя, которого она ещё не слышала.
— Кого?
— Творца нашего мира… ты не слышала разве?
Она резко мотнула головой. Мысленно ещё раз произнесла это имя и вздрогнула: звучало оно как-то не очень хорошо и непривычно. То ли дело Ишта, или Тах… хотя и в этих богах она разочаровалась. В последний раз она молилась, наверно, перед тем самым последним сражением, когда побежала навстречу бесову колдуну, который оказался не таким слабаком, которым хотел постоянно показаться.
— Ты очень хорошо сражаешься. У вас все так умеют?
Она вздрогнула от резкой смены темы. Вспомнила удивлённые глаза Лекса, когда она впервые взялась за деревянный меч в Академии, и смогла за несколько секунд ударить по всем двенадцати слабым точкам, которые любезно нарисовали им на манекенах преподаватели. Вспомнила, как первый раз ударила тёмную тварь прямо в то место, где у неё были глаза, и кто-то позади восхищенно выдохнул. Вспомнила недавние слова Брайса, что её считают земным воплощением бога войны Ишты, и хмыкнула.
С самого начала она была особенной в том самом искусстве, которое было нужнее всего для её народа — в убийстве. И признание этой особой силы было всегда.
— Да, все умеют! — отрезала она.
Как жаль, что более ничего, кроме взмахов мечом, она в своей жизни не умела. Например, читать книги, или нормально общаться с людьми.
Она схватилась за свой меч, да пошла в сторону речки. Пусть это был и сон, но было бы хорошо, если бы она сполоснула меч от крови. Пусть даже и кровь была колдуна, которого она ненавидела даже больше богов этого мира.
Жаль, что с рук придётся тоже смыть эту кровь. На них бы она её оставила, чтобы любоваться.
В следующий раз она его перережет ему горло.
Дэл открыла глаза. Ни меча в руках, ни крови на ладонях не было, а лишь смятое одеяло и куртка, висящая на прибитом ею гвозде. И первым, о ком она подумала, был почему-то Лекс. Вспомнился его истошный крик, который заставил её обернуться.
Тёмная тварь сосредоточенно ела его ногу.
Та самая тварь, которых и создавали в таком количестве колдуны. Кто знает, может, пока она спала, Лука ходил и снова воскрешал тех самых тварей, которых убивали солдаты. Она прикрыла глаза и вспомнила его уверенное "Я лишь выполняю волю Морры". Кто он такой? Почему про этого бога она ни разу не слышала?
Надо бы узнать, в чём заключается воля этого бога.
Она встала резко с кровати, да начала махать руками, дабы кровь разогнать и проснуться. Сквозь окна пробивался солнечный свет, день был в самом разгаре, а возможно, уже и к концу подходил. Неважно. В этом доме дни текли слишком медленно, словно густой кисель. Она накинула на себя куртку, привычно коснулась нашивки на плече, да пошла в сторону выхода.
В дверях зала стоял Лука с её мечом в руках. Взгляд у него был какой-то странный, словно он в чём-то провинился. Странно.
— Я не хотел, чтобы это произошло так быстро, — он протянул ей меч рукоятью вперёд, держась за лезвие.
Она молча взяла, не показав своего удивления. Рукоять была чуть-чуть мокровата… тренировался?
Лука положил ей руку на плечо. Она вздрогнула от резкого жеста, попыталась отшатнуться, да только плечо он сжал и не отпускал. В его тёмных глазах она отражалась слишком отчётливо — испуганная девочка, не более. Он тихо и внушительно проговорил:
— Сражайся за меня!
Голова закружилась от этих слов. Дэл рефлекторно сжала меч в руках. Столько вопросов вертелось на языке, но она лишь молча кивнула и пошла в сторону выхода, примерно представляя, что там её ждет.
Тёплое вечернее солнце скользнуло по её голове. Ветер не шевелил листья, и птицы замолкли в лесу. Лишь редкий хруст ветвей под чужими ногами ломал тишину. Бес подери… она же не будет этого делать. Она не станет.
В кустах мелькнуло серое пятно — военная гимнастёрка. Солдаты. Сколько их? Она прикрыла глаза, попытавшись сконцентрироваться. С трех сторон точно слышны тихие звуки, возможно, с другой стороны тоже кто-то есть, но этого утверждать она уже не могла.
Прерывистое дыхание с левой стороны, и громкий топот ног. В её сторону.
Звон железа. Она подставила клинок под удар и обернулась, чтобы увидеть тяжело дышавшего паренька, который при виде её удивленно округлил глаза. Второй рукой она вытащила кинжал, и, скользнув в бок, ударила его в спину.
Не ожидал. Неопытный… или просто не привык сражаться с людьми. Впрочем, на нашивке были полосы рядового, а значит… свист воздуха заставил её резко припасть к земле. Сразу несколько стрел пролетело мимо головы. Начался бой. Она выхватила из ослабевших рук паренька его небольшой меч, да рванула в сторону кустов, откуда полетели стрелы.
Песнь стали была недолгой. Три взмаха на одного человека. Иногда хватало и двух. В один раз одним смогла задеть сразу двоих. Боль в их криках временами заставляла дрогнуть руку с мечом. Это же не она была.
Будь её воля, она бы руки подняла, да пошла бы вместе с ними рубить колдуна. Но воли её больше не было.
Она лишь наблюдала за тем, как на автомате уворачивалась от лезвия, да подставляла свое собственное. Будь её воля, она бы подставилась, да истекла кровью на этой поляне. Но тело знало своё дело — бей-уворачивайся-бей-защищайся. И лишь когда на поляне замерли звуки, кроме чьего-то громкого кряхтения — наверно, это были последние их звуки, — она смогла опустить меч, да за дерево схватиться.
Убивай-беги.
Возле того паренька, в которого она вонзила меч первым, уже мухи летали. Прошло так много времени? Она подняла усталый взгляд на небо, которое уже заливалось кровью, глядя на неё.
Меч сам выпал из ослабших рук. Дэл уткнулась лицом в дерево, да посильнее, чтобы дышать стало тяжело, чтобы ничего не видеть. Сколько раз она била тёмных тварей — иногда с каменным лицом, иногда с лёгкой усмешкой, иногда — с яростной гримасой. Сколько раз она лишала жизни тварей, и ни разу не было так… легко, как в момент битвы, и так тяжело, как прямо сейчас.
На сей раз она не сдерживала слёз, просто кричала в дерево, и била его же, чтобы выплеснуть эту тяжесть хоть куда-нибудь. Три простых движения на то, чтобы лишить человека будущего, а его родных — спокойного сна. Бес подери… она ударила со всей силы по дереву. А потом ещё. И снова. Она не заметила, как стала лупить его ногами и руками, закусив губу.