— Я хочу задать тебе вопрос из чистого любопытства. Как женщина женщине.
Дэл брови приподняла в удивлении, толком не ожидая такого. Звучало это прямо сейчас не слишком вовремя. Но в конце концов она смогла резко кивнуть, дав никому не нужное разрешение.
— Каково это: стольких похоронить и стольких же убить своей рукой, и при этом жить дальше?
Удачный вопрос. От него в сердце защемило.
Девушка потёрла переносицу, пытаясь придумать достойный ответ. Ничего в голове, кроме искренней правды, не пришло. Стоило только прикрыть глаза, и в очередной раз стоят мёртвые тела, остекленевшие глаза и куча крови.
Живёт ли она дальше или просто доживает?
— Никак.
Дэл развернулась и похромала в глубь дома, точно зная, куда ей нужно зайти. Наверно, она и в самом деле поступала всё это время неправильно. Наверно, она и вправду лишь существовала, при этом убивая всех, кто встречался на её пути. Именно это и делало её собой, капралом Дэл из гвардейского отряда.
Она машинально схватилась за нашивку капрала Матфея. Она будет сильной. Она не сломается. В зале взгляд её остановился на ножнах с хорошо знакомой рукоятью.
Быстрым шагом она преодолела весь зал, да схватилась за меч, чтобы его медленно вытащить из ножен. Чистый клинок. Она осмотрела его внимательно. На мгновение она заметила какой-то странный красноватый отблеск, словно капля крови осталась, но это было лишь обманом зрения.
Меч был чистым. Лука постарался на славу.
На нём было много человеческой крови. Она убила им двенадцать человек. Их нашивки лежат в кармане куртки. На нём много крови людей, которых она не успела спасти. Нашивка одного из них надёжно держится на рукаве куртки. Она сделала много неправильных вещей, и допустила ещё столько же ошибок. В следующий раз она попытается их не допустить. Вот и всё.
Она закрепила ножны с мечом на поясе, да вышла из пыльного зала. Когда рядом был родной меч, было как-то спокойнее. Лесной ветер растрепал её волосы. Если прикрыть глаза, можно было представить, что она снова стоит у ворот, пока все молятся и ждут их открытия, чтобы снова ворваться в лес и почувствовать свободу. Она всегда ждала этого с нетерпением, ведь каждый выход в лес был ещё одним шансом завязать очередной бой.
Сколько боёв ей ещё предстоит?
Ведьма подняла на неё взгляд и с усмешкой спросила:
— Ну и куда ты идёшь, девочка?
— Я иду делать то, что у меня получается лучше всего — сражаться, — она обернулась на ведьму. — С какими молитвами обычно обращаются к этой вашей Морре?
Глава 8. Принявшая
Каждый вздох — как отдельное испытание. Лёгкие горели. Глаза слезились. Она их поспешно опустила перед спиной женщины, которую никогда не видела, но почему-то слишком хорошо знала.
Даже хруст веток под её ногами не заставил поднять взгляд. Страшно. Неловко. Сомнительно. В ушах звенели колокола, да только не храмовые. Скорее всего, это была тишина — пугающая в том случае, когда прямо перед тобой стоит что-то божественное и необъяснимое.
— Всё это время ты обращалась к ложным богам… я не виню тебя, Дэлия, не твоя была в этом вина.
Она почувствовала жжение в глазах, машинально руку поднесла, чтобы вытереть выступившие слёзы. Лишь бы только головы не поднимать, лишь бы не смотреть, не совершать очередной ошибки, которая может дорого обойдись.
— Плачь, милая, ведь слёзы очищают душу от скверны.
Она почувствовала лёгкое прикосновение к своему плечу и не выдержала. Уж слишком было сложно справиться со всем этим потоком чувств, разом навалившимся на неё. Сколько лет она молилась не тем богам, прося у них снисхождения? Сколько лет другие молились не тем богам, и их молитвы так и не доходили? Она громко шмыгнула носом, и тут же голову в плечи спрятала — лишь бы не слишком громко. Боже. Боже. Боже.
Лишь бы случайно головы не поднять. Лишь бы чего плохого не совершить.
Слёзы текли по щекам, и она даже руку боялась поднять, чтобы стереть их с лица.
— Моя воля просто — сражайся. Сражайся с моим именем на устах. Во славу народа своего и бога своего.
Она всхлипнула. Сражаться — именно то, что у неё получалось лучше. И именно этого от неё и просила богиня — та самая, в которую она никогда не верила, но до которой доходили все её молитвы. Доходили со сложностью, потому что искала она постоянно других, обращалась постоянно к другим.
— Подними глаза свои, милая моя Дэлия.
Она вздрогнула от неожиданности, и как бы не было страшно, она начала исполнять волю богини. Медленно и плавно. Без лишних движений. И взгляд её встретился с красивым лицом девушки, а глаза… она увидела хорошо знакомые тёмные глаза, почти чёрные. Точно такие же были у Луки. И… по телу пробежались мурашки. Точно такие смотрели на неё всю жизнь из зеркала.
И в этих глазах, полных любви и одновременно какой-то душевной тревоги, она нашла ответ на самый важный вопрос в жизни. Она жила, чтобы исполнить её волю, просто не знала об этом.
— Ты не о том думаешь, — вдруг проговорила богиня, — Ты жила не для того, чтобы стать чьим-то рабом — пусть и рабом божьим. В тебе, как и в любом из людей, есть частица своеволия, которая делает тебя приближенном к богу. Просто в тебе эта частица ярче сверкала с самого начала. Именно поэтому ты и исполнишь мою волю.
Дэл кивнула. У неё были такие же глаза, как и у богини. И частица своей воли.
— В самом конце ты узнаешь зачем, а пока… так будет лучше для всех.
Если планы колдунов для неё казались загадкой, то стоит ли ей вообще лезть в план божества? Она ещё раз кивнула, да снова опустила взгляд, не выдержала. У неё были такие же глаза.
Она улыбнулась, почувствовав невиданный прилив сил, и подняла взгляд уже на ведьму.
— Впервые вижу твою улыбку… — она вдруг осеклась и как-то иначе на неё взглянула.
Она не испугалась этого изменения, лишь ещё шире улыбнулась, подняла голову на тёмное небо, на котором была заметна впервые за долгие дни яркая луна. Дэл вытащила из ножен меч, крутанула его в руке, и тело отозвалось приятным ощущением — давно такого она уже не делала.
— Я иду сражаться, — повторила отчетливо Дэл. — Во славу народа своего и бога своего.
Она побежала в лес, совсем забыв о ране на боку, о том, что из еды перекусила лишь печёной картошкой. И душа её пела от радости, влетая снова в лесную чащу, где она могла быть самой собой. Первая же тёмная тварь едва оскалилась, заметив её, и даже не успела среагировать на её движение клинком. Всего одно движение — и брызнула кровь. Она ещё ярче улыбнулась, да подняла взгляд на макушки деревьев, за которыми ей улыбалась луна.
Она бежала вдоль деревьев, сражая с большой охотой каждую тёмную тварь, попавшуюся ей на пути. Сталь пела в её руках, пела гимн богине, и это было лучшим ощущением.
Она забывала о крови на лице, и неслась дальше, чтобы услышать снова песнь своего меча и вонзить его в голову. Её призванием было именно сражаться — не подчиняться, не жить спокойно, не творить, а именно разрушать, разбивать, ломать, убивать. Именно для этого она и была рождена, именно таковой была воля богини Морры. И Дэл с радостью её исполняла.
Клинок пел гимн во славу богине, врезаясь в глаза тёмных тварей. Ноги сами несли её навстречу следующему противнику с лохматой шерстью и ярко-красными глазами. А луна с улыбкой наблюдала за всем этим сверху. Она сражалась до первого луча рассветного солнца, пока наконец твари не спрятались от доброго утра, а она не упала у реки без сил. Никакой разъедающей тоски, никаких долгих мыслей и самоненависти — лишь приятное отсутствие сил. Пустота. Она отдала всю себя в этом бою. Сердце стучало громко, отдаваясь в уши, а она улыбалась, лёжа на земле и глядя на рассвет.