— Ты меня неправильно поняла. Видимый след исчезнет — он и символизирует связь. Но останется что-то иное.
Он положил ладонь себе на грудь и мягко проговорил:
— Магия.
— Я же могу ей не пользоваться? — торопливо уточнила Дэл, чувствуя себя совсем не в своей тарелке.
Лука медленно покачал головой.
— Ты будешь это делать неосознанно. Скорее всего, в бою магия будет помогать тебе. Будешь первым волшебным мечником в истории своего народа, — он тихо засмеялся, правда, походило это больше на скрежет телеги.
Кажется, его конец был уже близок.
— Пока… ты не ушёл совсем… расскажи мне, откуда ты пришёл?
Голос её звучал смущенно, но на это Лука лишь улыбнулся и кивнул головой. Она мягко помогла ему осесть на землю возле того самого дерева — она заметила пятно крови на нём и тяжело вздохнула, — да помогла ноги выпрямить.
— Колдунов всегда трое. Это первое правило. Мы всегда действуем по воле богини Морры. Это второе правило. И за всю жизнь мы можем лишь один раз наложить на человека "длань Дамокла", после чего этот человек либо умрёт за нас, либо возьмет наши силы себе. Это последнее правило.
Лишь раз. Она невольно коснулась своего живота, где чувствовала тепло в районе того самого ожога, что оставил на ней Лука. Сколько раз она прокляла его за это, но сейчас, когда она была в шаге от освобождения, она боялась его смерти.
— Я жил достаточно долго, чтобы мы с Иванной остались самыми старыми колдунами. Мы создавали новых бесов, наблюдали за их делами, делали ровно то, что от нас требовали — создавать бесов, убивающих людей за воротами их городов. Я не знаю, зачем это нужно. Но такова воля Морры.
Она и без подсказки поняла, что та самая ведьма, которая ей повстречалась первой, и была Иванной. Красивое имя. А по словам Луки с самого начала было понятно, что он старше того возраста, на который он выглядел. Дэл нервно сглотнула — ему явно осталось недолго.
— Мы пришли из другого континента. Точнее… острова, да. Нашу и твою родину отделяют огромные толщи воды. На моей родине все молятся именно Морре, и я думал, что у вас всё точно также. Но немногим она являлась. Мне она показалась после того, как старый колдун подарил мне "длань Дамокла", а потом умер. Его дар достался мне. И в ту же ночь я увидел саму богиню, а точнее — лишь её спину. И её волей было наполнить ваш остров тёмными тварями, беспощадными к любому человеку, и чтобы в определенный день мы снова их создавали.
Дэл вздрогнула. Как она могла просить о таком, чтобы потом пытаться убить их всех?
— С того момента прошло очень много лет — мы увидели, как возводятся стены, как появляются ворота, как у людей появились в руках не арбалеты, а револьверы. Но с тех пор нас осталось лишь двое — тех самых колдунов с континента. Наверно, вскоре останется и одна Иванна, — Лука усмехнулся и тут же застонал от боли.
Она ничего уже не могла сделать.
— Кажется, хватит разговоров. Ты только окажи одну услугу, Дэл… — он ненадолго задумался.
Она ждала его слов и пыталась не показывать свою внутреннюю дрожь. Она должна быть сильной.
— Пожалуйста, не вини себя. Ну и не забывай, куда ты идёшь.
Она кивнула, да руку невольно положила к сердцу — почти как честь отдают. Ах да, он же не знает, что этот жест значит.
Впрочем, Лука улыбнулся ей так ярко, что на мгновение она снова увидела в нём не старого колдуна с далёкого острова, а родного и такого солнечного капрала Матфея.
И она снова расплакалась, уткнувшись ему в плечо.
Глава 9. Свободная
Последний выдох прозвучал несколько неожиданно.
А тишина после него была такой громкой, что всё сразу стало понятно.
Наверно, Лука не заслуживал такой смерти. Она встала, отряхнула колени, вытерла оставшиеся слёзы на щеках и аккуратно прикрыла тёмные остекленевшие глаза Луки. Она на мгновение бросила взгляд на его накидку, изрешеченную кем-то.
Дэл развязала её у шеи, да накрыла ею само тело колдуна. В лесу бывает прохладно.
Наконец она отошла от его тела, критически оглядела — и заметила, что выражение лица такое спокойное, будто он всего лишь заснул у дерева.
Дэл улыбнулась и голову опустила. Пусть к нему будет благосклонна Морра. Она про себя проговорила молитву, обращённую к богине с просьбой одарить его своим вниманием.
И наконец она пошла дальше, бросив последний взгляд на уснувшего колдуна. Она пообещала не винить себя. И как бы сердце не ныло, она не поддастся этому.
Она ведь обещала.
Дэл даже не оборачивалась назад, просто шла через лес, пока в какой-то момент не остановилась. Нужно было проверить самое главное. Она аккуратно расстегнула куртку, схватилась за конец рубашки и подняла его. На её светлой коже не было совсем ничего, словно тот самый след ладони Луки был лишь её фантазией. Она нервно сглотнула. Это произошло. Она теперь свободна.
Да только радости в душе не было.
Она торопливо заправила рубаху, да застегнула куртку, чтобы тяжело вздохнуть и побежать дальше. Со смертью Луки она и в самом деле стала свободна, он даже запретил ей на себя вину вешать. Да только, что нужно было делать с этой свободой?
Первое правило любого солдата — если потерялся в лесу, пытайся найти тропу, ибо их могут сделать только другие солдаты. Этим она и занималась почти до самого вечера, пока при закатном солнце она не нашла тонкую тропинку, да не пошла ровно по ней. Она должна вывести её хоть к какому-то городу.
Почему-то при одном только шаге на эту тропу ей стало значительно спокойней.
Первая тёмная тварь пришла быстро на её запах, оскалилась, да только не ожидала, что Дэл быстро обнажит меч и рванёт на неё, а не убежит или не начнёт стрелять издалека. И снова начались эти пляски с самой смертью — она наблюдала вывалившиеся кишки, остатки глаза на мече, под ударом её клинка ломались кости тварей. На тридцатом ударе она перестала считать взмахи мечом, и просто била.
Лишь когда на мече не осталось ни одного сухого места, даже на рукояти можно было увидеть капли крови, лишь тогда она остановилась, вонзив меч в землю, и глубоко вздохнула.
Никаких мыслей. Лишь мышцы немного ломит. И голова кругом идёт.
Бей-беги. Беги и бей.
Она улыбнулась от этой забитости в конечностях, от этого ощущения усталости. Непривычно так долго махать мечом. До этого она отдыхала значительно дольше. Она отпустила рукоять меча, да постаралась удержать равновесие. Получилось, хоть голова и кружилась немного. Нужно было идти дальше, ей нужно было вернуться обратно. Она же обещала, что вернётся.
А обещание она всегда сдерживала.
Дэл сделала буквально один шаг, прежде чем вспомнила, что в её карманах лежало слишком много тяжести. Она вздохнула и раскрыла его. Нашивки. Кажется, их было двенадцать — в том числе и одна нашивка капрала. Те самые двенадцать человек, которых она убила из-за проклятой магии колдуна, легко и просто, словно они были тёмными тварями, а не людьми.
Она нервно сглотнула. Больно. Каждый удар меча — это и удар в свою совесть.
Скольких она не спасла, скольких она своими руками убила…
Дэл вытащила все эти нашивки из кармана. За каждой из них скрывалась долгая история получения, за каждой из них был воин, который о чём-то мечтал, которого кто-то ждал домой с простого задания. Кто знает, может, им тоже сказали, что колдун ослаб и не может сражаться?
Она выложила их все на землю. Если бы она могла помешать самой себе тогда, то сделала бы это. Даже ценой своей жизни. Но она этого не сделала.
А могла ли она это сделать?
Она подняла взгляд к небу. Вспомнила это ощущение болота, в котором ты двинуться не можешь, а лишь наблюдать за самой собой, как чувство ведёт твоё тело за тебя. Быть зрителем во время смертельного боя — то ещё зрелище.
На её руках было слишком много крови, чтобы она могла себя простить. Но стоило ли себя винить в том, что она не могла изменить никак? Кто она — нервная девочка-капрал с даром махать мечом, — против древней магии, которая родом с неведомых земель?