– Не надо никуда ходить, – услышал я за спиной: – я уже здесь.
Обернувшись, я увидел перед собой невысокого старика в синем плаще, серой кепке и до блеска начищенных ботинках.
– Петечкин Андрей Максимович, – представился старик: – Это я вас вызвал.
Не дав мне и рта раскрыть, он продолжил:
– Я прекрасно все видел. Он сдал назад и сорвал дверцу. Прошу занести мои показания в протокол.
Волин явно не хотел никуда ничего заносить. Для “отказняка” ему совсем не нужны были свидетели, которые хоть что-нибудь видели.
– Он сдал назад и сорвал дверцу, – не унимался Петечкин.
– Кто он? – спросил я.
– Преступник, кто ж еще!
Волин в муке закатил глаза. Свидетель был из разряда тех, кто по ходу изложения увиденного, тут же предлагают свою трактовку событий. При чем любое, даже самое незначительное происшествие у них, обычно, раздувается до заговора вселенского масштаба.
– Позвольте, я по-порядку? – = предложил Петечкин и, не дожидаясь нашего разрешения, продолжил: – Дело было так: где-то в 17 часов я пошел в булочную за хлебом. Когда выходил из подъезда, он уже стоял вот здесь.
Свидетель ткнул в сторону асфальтовой площадки перед подъездом.
– А когда возвращался, то еще издали увидел, что он совершает какие-то странные маневры. Он стал параллельно дому и стал потихоньку сдавать назад. Вы понимаете? – спросил старик, пытаясь жестами пояснить сказанное: – Тут я услышал, как заскрипела дверца, а потом раздался звон лопнувшей завесы. Сразу после этого он остановился…
– Что же вы не подошли, не сделали ему замечания? – язвительно спросил Волин.
Петечкин немного помялся, а потом признался:
– Да как сказать… Струхнул я что ли? Хотя чего там было бояться, автобус, как автобус… А потом, когда я решился все-таки подойти, он уже уехал. И вот я думаю…
– Стоп! – прервал я его: – Автобус? Вы сказали автобус?!
– Именно автобус, – подтвердил старик, многозначительно поднимая указательный палец: – В том-то и дело…
– Какого он был цвета? – опять не дал я ему перейти к разглагольствованиям.
– Да вроде как зеленого, – Петечкин ненадолго задумался и, уже увереннее, сказал: – Точно – зеленого.
– А номер? – спросил я, затаив дыхание. “Ну же, Петечкин!”
– Вот тут я не припомню. Темнело уже, да и…, - он опять замялся, не желая снова упоминать о своей минутной нерешительности.
– Может марку автобуса узнали? – не отставал я.
– Вот чего нет – тог нет. Я вообще в автотранспорте плохо разбираюсь. Тем более в автобусах, – на свидетеля было больно смотреть. Куда подевалась его самоуверенность.
– Так вы сказали, что случилось это около пяти часов? – уточнил я, почти пританцовывая на месте от нетерпения.
– Скорее, в начале шестого, – сказал Петечкин, немного оживая.
– Записывай, – приказал я Волину: – Все подробно, каждую деталь. Особенно, что касается автобуса.
Волин смерил старика ненавидящим взглядом и достал из папки чистый лист бумаги. Оставив их у машины, я почти бегом направился к будке телефона-автомата, стоявшей неподалеку, и набрал на диске 02.
Дежурный слушает, – раздался в трубке невнятный голос Птахи.
– Это Кожемяка. Давай сюда Сухова.
– Нет его, – уже четче сказал Птаха и, предваряя мою следующую просьбу, добавил: – Зинченко тоже нет. Он к тебе поехал. Тут только Рожков.
– Где командор? – спросил я у Рожкова, когда тот взял трубку.
– На телефонную станцию помчался. Он Туманяну позвонил, и тот тут такой переполох устроил! Как только уточнится район, в котором проживают все абоненты, чьи телефонные кабеля проходят через твой ящик, его тут же закроют…
– Ты там передай, чтобы особое внимание обращали на автобусы зеленого цвета.
– Значит все-таки автобус!
– Есть свидетель, который видел его своими глазами.
– Ну ты даешь!
– Ладно, не хвали, раньше времени. Так ты говоришь, командор на телефонной станции?
– Да. А Зинченко меня для связи в дежурку посадил, а сам с оперативной группой к тебе поехал.
– Не грусти, стажер. Диктуй номер телефона АТС.
Записав продиктованные Рожковым цифры, я попрощался и, уронив в щель приемника монет две копейки набрал телефонную станцию. Пока дежурный звал к аппарату Сухова, я увидел, что к нашему “Козлику” подъехал еще один экипаж и из него вышло несколько милиционеров, а вместе с ними и Зинченко.
– Сухов на связи, – услышал я наконец.
– Командор, это Кожемяка. Как у вас там, много звонков зарегистрировано?