Выбрать главу

Многие после внезапного исчезновения их близких, начинают вспоминать какие-то мелочи, несуразности, обмолвки, случившиеся накануне, и на которые тогда никто не обратил внимания. И не обратил бы, если бы не несчастье. Любое слово, повторенное несколько раз, начинает звучать странно и обретает новый смысл. А родственники пропавшего человека раз-за-разом мысленно прокручивают события дней, часов и даже минут накануне исчезновения. Немудрено, что даже самые безобидные происшествия приобретают для них после этого зловещий оттенок.

Мать Лемеха, между тем, все так же нерешительно, продолжила:

– И еще… После того, как Паша пропал, я никак не могу найти топорик для разделки мяса.

– Топорик? – переспросил я.

– Да, – немного оживившись, подтвердила она: – Небольшой такой топорик с деревянной ручкой.

– Хорошо, – сказал я: – Мы это учтем. Мне нужно идти. Извините за беспокойство. И спасибо за помощь.

Когда я уже вышел из квартиры, женщина вдруг спросила:

– Как вы думаете, Паша еще жив?

Что мне было ей ответить? Что три недели спустя об этом и спрашивать глупо? Я не смог. Вместо этого я бодро сказал:

– Вполне может быть.

По тоске, которая появилась во взгляде этой измученной женщины, я понял, что не такого ответа она от меня ждала.

15 часов 30 минут.

Лицо матери Павла Лемеха все еще стояло у меня перед глазами, когда я вошел в гостиничный номер, который мы делили с Суховым. Зинченко с Рожковым проживали в номере по-соседству.

Решив пообедать, я заказал по телефону дежурное блюдо, а потом, усевшись в кресло, стал прикидывать свои дальнейшие действия на сегодня. Предстояло обойти еще пятерых свидетелей, живущих, как назло, в разных районах города, поэтому маршрут не складывался. К тому же не давало сосредоточиться чувство вины по отношению к матери Лемеха. Хотелось сделать хоть что-нибудь для этой несчастной, теряющей последние крупицы надежды, женщины.

Сняв телефонную трубку, я набрал номер Николая Семеновича Березина, начальника криминальной милиции Карповского РОВД.

– Березин? Это Кожемяка беспокоит, – начал я деловым тоном: – Слушай, Николай Семенович, помнишь дело Павла Лемеха?

– Помню, – после паузы ответил Березин усталым голосом.

– Ты не мог бы попросить кого-нибудь посмотреть в материалах, собранных по этому делу, не упоминалось ли в показаниях свидетелей, что кто-то из них звонил Лемеху вечером незадолго до его выхода из дома?

– Ладно, попрошу.

– И еще, – продолжил я: – Пусть там заодно проверят, может кто-то из них видел в тот вечер у Лемеха небольшой топорик для разделки мяса?

– Топорик? Я сам просматривал протоколы допросов и ничего такого не припомню, – сказал Березин: – Но, если ты настаиваешь – ладно, проверим. Тебе это срочно надо?

– Как тебе сказать… Желательно побыстрее.

– Хорошо, завтра утром я тебе позвоню, – сказал Березин и повесил трубку.

Теперь я чувствовал себя виноватым и по отношению к нему. Отрываю человека от работы, лезу с какими-то глупостями…

В это время в номер зашла горничная с заказанным мной обедом. Утоляя голод, я пришел к выводу, что ничего страшного не случится, если кто-нибудь из следователей еще раз просмотрит материалы по делу Лемеха. Это даже полезно – вдруг заметит что-то, что другие пропустили. В любом случае, хуже не станет.

Успокоившись таким образом, я отправился дальше “работать за дворника”.

26 сентября 1962 года.

Вторник.

Когда утром зазвонил телефон, я уже и не помнил о поручении, которое дал накануне Березину. Поэтому, с трудом открыв глаза, я удивился, услышав в 6 часов утра его голос в телефонной трубке.

– Позови к телефону Сухова, – не здороваясь, попросил Березин.

Растолкав командора, я сунул ему в руку трубку, а сам рухнул в свою постель досматривать так некстати прерванный сон. Однако через несколько минут меня разбудил Сухов. Теперь уже он протянул мне телефонную трубку:

– Березин хочет с тобой поговорить.

– Але, – вымученно сказал я.

– Я на счет твоей вчерашней просьбы, – услышал я голос Березина: – Пусто по обеим пунктам. Никто из тех, кого опрашивали, Лемеху не звонил, топорика никто не видел. Правда девушка его, Лена Сапунова, сказала, что у Павла на плече была сумка спортивная, в которой что-то звякало, но что, она не знает. Вообще, по ее словам, Лемех в тот вечер был явно не в своей тарелке. Нервничал, отвечал невпопад, а на все вопросы отшучивался…

– Подожди, какая сумка? – перебил я его, начиная просыпаться: – В показаниях Каплюшко нет ни слова ни о какой сумке.