В дверях гостиницы появился Рожков.
- Ты скоро? – спросил он нетерпеливо.
- Сейчас.
- Машина ждет.
- Вы знаете, - сказала администратор, сверившись с журналом: - Ни одного человека. Никто невъехал, никто не выехал.
- Спасибо, - поблагодарил ее я и направился к выходу.
- Чего ты там застрял? – накинулся на меня Зинченко, когда я сел в машину.
- Так… Проверял кое-что, - туманно ответил я.
- Новая версия? – хохотнул Зинченко: - Быстро же ты их строгаешь.
У меня из головы не шел тот мужик, которого я вчера принял за командировочного в момент, когда Рожков перехватил меня на входе в гостиницу.
Если вчера сюда никто не вселялся, то возникает вопрос, кто же это был такой, и что он делал в холле гостиницы? Ведь не в ресторан же он пришел с чемоданом!
Все это очень походило на слежку, но кто же тогда был ее инициатор? Туманян? За каким лешим ему это понадобилось? А может мы в своих розысках, сами того не ведая, зацепили что-то важное? Нечто такое, что заставило противника засуетиться?…
Расскажи я сейчас о своих подозрениях, Зинченко бы их в один момент раскритиковал. Поэтому я решил пока повременить и подождать развития событий.
Наша машина мчалась по утреннему городу, еще подернутому предрассветными сумерками, и почти на каждом углу нам попадались военные и милицейские патрули. Окруженный со всех сторон плотным кольцом оцепления, с поисковыми группами, шныряющими по всем закоулкам, с патрулями, проверяющими притоны и другие злачные места, Карпов был похож на прифронтовой город.
Народ, спешащий на работу, с удивлением смотрел на такое количество представителей власти на улицах, и поползли уже зловещие слухи, один другого невероятнее.
Чего только не болтали в тот день в курилках и раздевалках, в очередях и парикмахерских, на кухнях и на лавочках возле подъездов:
- и что на Хрущева было совершено покушение, и теперь по всей стране введено военное положение;
- и что ловят банду, промышляющую похищением детей, с последующей перепродажей их цыганам;
- и что пятнадцать уголовников, бежавших накануне из тюрьмы, вместо того, чтобы спрятаться, напротив, готовят нападение на следственный изолятор, чтобы освободить своего главаря…
А все было проще, и сложнее, одновременно.
Милиция искала преступников, расстрелявших мотопатруль у деревни Карасики, Туманян использовал общегородскую операцию для розыска пропавшей дочери, Сухов, Зинченко и Рожков надеялись найти новые улики по делу о “всплесках”, а я ожидал появления “бесовской таратайки”.
16 часов 30 минут.
- Тридцать два-пятьдесят три, - объявил Сухов, вновь расставляя шашки на доске.
Мы сидели в дежурной части Карповского ГРОВД по непрерывную перекличку из динамика радиостанции, и меня начинало уже тошнить от всего этого.
Еще утром мы разделились на пары: двое ездят в составе поисковых групп, чтобы, в случае чего, быть на колесах, а двое в это время дежурят в отделе, куда стекалась вся информация о ходе операции, итог которой пока можно было выразить одним словом: “пусто”.
До двенадцати часов дня я катался по городу на патрульной машине. Первоначальное возбуждение, вызванное началом общегородской операции такого масштаба, быстро спало, столкнувшись с рутиной. Согласно выданному списку, мы мотались по указанным в нем адресам, перетряхивая злачные места и проверяя ранее судимых. Время от времени, зарешеченная будка нашего УАЗика заполнялась разной уголовной шушерой, которую мы сгружали в 4-ом отделении, где за них принимались сотрудники уголовного розыска, с Березиным во главе. После этого наша машина двигалась дальше.
В полдень меня сменил Зинченко, а минут через 20 за мной следом в РОВД приехал Сухов, которого Рожков сменил прямо на маршруте. Пообедав по очереди в буфете, мы заняли позицию в дежурной части. Вот тогда-то и началась эта бесконечная партия в шашки, под перекличку в радиоэфире.