До двенадцати часов дня я катался по городу на патрульной машине. Первоначальное возбуждение, вызванное началом общегородской операции такого масштаба, быстро спало, столкнувшись с рутиной. Согласно выданному списку, мы мотались по указанным в нем адресам, перетряхивая злачные места и проверяя ранее судимых. Время от времени, зарешеченная будка нашего УАЗика заполнялась разной уголовной шушерой, которую мы сгружали в 4-ом отделении, где за них принимались сотрудники уголовного розыска, с Березиным во главе. После этого наша машина двигалась дальше.
В полдень меня сменил Зинченко, а минут через 20 за мной следом в РОВД приехал Сухов, которого Рожков сменил прямо на маршруте. Пообедав по очереди в буфете, мы заняли позицию в дежурной части. Вот тогда-то и началась эта бесконечная партия в шашки, под перекличку в радиоэфире.
– … “Седьмой” – “Аресу”. На перекрестке Жуковского и Гашека ДТП. Вызови “неотложку” и автоинспекцию…
– … “Арес” – “Девятому”. Улица Сенная, дом 4, семейный скандал…
– …”Пятый” – “Аресу”. Проверь через адресное бюро: Селезнев Антон Игоревич, 1925 года рождения…
– …”Арес” – “Поиску-2”. Машина с такими номерами в угоне не числится. Можешь отпускать…
И так далее.
“Арес” – таким был в тот день позывной дежурной части. А озвучивал его капитан милиции по фамилии Птаха, невысокий, розовощекий толстяк.
– Ходи, – сказал мне Сухов.
– Командор, – взмолился я: – Это будет уже 95-ая партия. Может хватит?
– Давай доведем до сотни, – предложил Сухов.
– Нет уж. Боюсь, мне эти шашки и ночью будут сниться.
В это время Птаха отложил в сторону телефонную трубку и, обернувшись к нам, спросил:
– Кто будет менять Зинченко?
Я молча, как на уроке в школе, поднял руку.
– У них прокол колеса, – сообщил Птаха: – Стоят на Кропоткина. Я как раз отправляю транспорт с алкашами в вытрезвитель. Если хотите, водитель вас подбросит. Заодно, и запаску завезете.
Я согласно кивнул. Ездить с группой все же веселее, чем тихо тупеть в дежурке. Я пошел было к выходу, но тут снова зазвонил телефон.
– Вас, – сказал Птаха командору. Сухов взял трубку, а я остановился, прислушиваясь. Чем черт не шутит…
– Хорошо, – ответил командор, невидимому собеседнику: – Зачем вам делать крюк? Просто подождите меня на перекрестке… Ну да, Чапаева-Катунина. Да. Через полчаса.
Я разочарованно вздохнул. Опять мимо.
– Вместе поедем, – сообщил мне Сухов, собирая шашки в коробку.
Пока в фургон с зарешеченными окнами грузили задержанных на улицах города пьяниц, мы с командором стояли около машины и молча курили.
Да и о чем было говорить. Кольцо оцепления, которое с раннего утра сжималось к центру города, вот-вот должно было сойтись в точку где-то в районе площади Ленина. И хотя стояли еще на перекрестках постовых, а поисковые группы продолжали отработку подозрительных адресов, все сильнее росло ощущение, что операция провалилась.
17 часов ровно.
Быстро темнело. Фургон неторопливо катил по вечерним улицам. Дождь, который весь день еле моросил, наконец-то закончился, но асфальт был еще мокрым и блестел, отражая свет фар и уличных фонарей.
Проезжая очередной перекресток, я вдруг увидел черную “Победу”. Машина стояла у тротуара, а у ее дверцы переминался с ноги на ногу молодой парнишка-постовой. Как раз в этот момент стекло дверцы опустилось, из машины показалась рука с каким-то удостоверением, и милиционер вытянулся пострунке, отдавая честь.
Рожков, которого минут пять назад сменил командор, толкнул меня локтем в бок и кивнул в сторону перекрестка.
– Не рви сердце, – сказал я ему: – Наверняка это какой-нибудь местный начальник.
По причине отсутствия хоть каких-нибудь результатов, я пребывал легкой депрессии.
Повернув за угол, мы увидали патрульный “Козлик”, у которого изнывал, в ожидании смены, Зинченко. Увидев нас, он приветственно поднял руку. Я попрощался с Рожковым и вышел и вышел из машины. Зинченко занял мое место в фургоне и подал мне “запаску”, которую я поставил на асфальт и покатил в сторону повеселевшего водителя «Козлика», Семена Токарева. Сзади зафыркал двигателем, уезжая, фургон.
Какое-то время я наблюдал за тем, как Токарев меняет колесо, а потом, неожиданно для себя, спросил у него:
– Петрович, у кого-нибудь из местного начальства есть черная “Победа”?
Токарев, не прекращая возни с колесом, задумался, после чего авторитетно заявил:
– Нет. Они теперь себе все “Волги” побрали, двадцать первые. Модная нынче машина.
Закончив работу, он положил поврежденное колесо в багажный отсек и сел на водительское место. Обойдя машину, я сел рядом с ним, и, обернувшись на задние сидения, сказал:
– Еще раз – здравствуйте.
И, увидев, что вместе с участковым Ерохиным и следователем Крапивиным, с которыми я катался все утро, сидит незнакомый мне лейтенант милиции, добавил:
– Отдельное здравствуйте тем, кого не видел.
– Это Волин, участковый с первого участка, – представил лейтенанта Крапивин: – Попросил подбросить, тут недалеко.
Я пожал плечами, мол, подбрасывайте, раз надо.
Токарев завел двигатель, и машина поехала в сторону, откуда я только что прибыл. Проезжая мимо постового на перекрестке, я попросил притормозить и вышел.
– Скажите, кто был в черной “Победе”, которую вы только что останавливали? – спросил я у постового, показывая удостоверение.
Тот глянул мельком в мое удостоверение, суетливо отдал честь и, доложил:
– Так это же, товарищ капитан, ваши были.
– Какие “наши”? – не понял я.
– В смысле, тоже товарищи из КГБ, из Москвы.
– Н-не понял, – честно признался я.
– Так это, – почему-то испугался постовой: – В документах ихних, как и у вас, указано: управление КГБ города Москвы.
“ Вот это номер!” – подумал я: ” А этим что еще здесь понадобилось?!”
Я вернулся в машину, и она снова тронулась с места.
В голове у меня была полнейшая каша. “Всплески”, топор Лемеха, “таратайка” Филипповой, а тут еще ребята из госбезопасности… Интуитивно, я чувствовал, что все это как-то между собой связано. Но вот как? Как?!..
Решив на время отвлечься – пусть информация в моей голове поуляжется – я стал прислушиваться к тому, как участковый Волин жаловался на жизнь Ерохину:
– Замучила шпана. Восьмой случай по району за месяц. Силу соплякам девать некуда, так они знаешь что вытворяют? Двери у распределительных коробок АТС выламывают. Да как! Бывает прямо с петлями выворачивают, а они железные. Вот полчаса назад новое сообщение поступило. Я хотел уже назавтра отложить, так Коробей уперся, как баран. Говорит, работаем по усиленному варианту, до 22.00, так что иди, и нечего штаны в кабинете протирать. А у меня два материала “горят” по срокам – завтра последний день. Поймаю кто это делает, вот ей Богу! сам ремнем отхожу!
Ерохин в ответ одобрительно крякнул:
– Правильно. Распустили мы их. В былые времена никто бы не посмел вот так – в наглую, государственное имущество портить. Это ж натуральное вредительство.
– В 4-ом отделении тоже коробки АТС ломают, – подключился к разговору Крапивин: – У меня там кум работает…
– По каким адресам коробки ломали? – спросил я, оборачиваясь к Волину: – И когда?
Слегка напуганный моим вниманием, участковый стал копаться в своей папке, а я, тем временем, спросил у Токарева:
– Карта города есть?
Водитель молча кивнул.
– Давай, – потребовал я.
В машине повисла тишина, фоном доля которой служило ровное урчание двигателя. Все молча наблюдали, как, развернув план города, отпечатанный на толстой лощеной бумаге, я стал отмечать места и даты, которые мне диктовал Волин. С каждой новой отметкой я чувствовал, что депрессия моя улетучивается, а изнутри меня начинает бить мелкая нервная дрожь.
– Говорите, последнее сообщение было полчаса назад? – переспросил я у участкового.