Волин смерил старика ненавидящим взглядом и достал из папки чистый лист бумаги. Оставив их у машины, я почти бегом направился к будке телефона-автомата, стоявшей неподалеку, и набрал на диске 02.
Дежурный слушает, – раздался в трубке невнятный голос Птахи.
– Это Кожемяка. Давай сюда Сухова.
– Нет его, – уже четче сказал Птаха и, предваряя мою следующую просьбу, добавил: – Зинченко тоже нет. Он к тебе поехал. Тут только Рожков.
– Где командор? – спросил я у Рожкова, когда тот взял трубку.
– На телефонную станцию помчался. Он Туманяну позвонил, и тот тут такой переполох устроил! Как только уточнится район, в котором проживают все абоненты, чьи телефонные кабеля проходят через твой ящик, его тут же закроют…
– Ты там передай, чтобы особое внимание обращали на автобусы зеленого цвета.
– Значит все-таки автобус!
– Есть свидетель, который видел его своими глазами.
– Ну ты даешь!
– Ладно, не хвали, раньше времени. Так ты говоришь, командор на телефонной станции?
– Да. А Зинченко меня для связи в дежурку посадил, а сам с оперативной группой к тебе поехал.
– Не грусти, стажер. Диктуй номер телефона АТС.
Записав продиктованные Рожковым цифры, я попрощался и, уронив в щель приемника монет две копейки набрал телефонную станцию. Пока дежурный звал к аппарату Сухова, я увидел, что к нашему “Козлику” подъехал еще один экипаж и из него вышло несколько милиционеров, а вместе с ними и Зинченко.
– Сухов на связи, – услышал я наконец.
– Командор, это Кожемяка. Как у вас там, много звонков зарегистрировано?
– За последние два часа – сто восемь.
– Тот, который нас интересует, был сделан где-то с 16.45 по 17.15.
– Молодец, – повеселел Сухов: – Это значительно сузит круг поиска. Что еще раскопал?
– Зеленый автобус, – коротко ответил я.
– Уверен? – после небольшой паузы спросил командор.
– Есть свидетель.
– Так, – Сухов снова помедлил, приводя мысли в порядок: – Тут у нас уже есть номера, по которым никто не отвечает. Появится Зинченко, вместе с ним проедетесь по этим адресам.
– Зинченко уже тут.
– Отлично. Я сейчас тут все перепроверю и минут через десять свяжусь с вами через Птаху.
Повесив трубку, я вышел из телефонной будки и направился к Зинченко, который напару с уже знакомой мне девушкой-экспертом колдовал у покореженной двери.
– Опять вас в оперативную группу назначили, – обратился я к девушке: – За что такая немилость? Вы же должны были сегодня отдыхать после вчерашнего дежурства.
– Усиленный режим работы, – ответила она, улыбаясь как старому знакомому: – Вы ведь тоже не в отгуле.
– А он у нас наказан, – встрял Зинченко, продолжая делать соскобы с двери перочинным ножиком: – Уж больно падок до женского пола. Особенно ему почему-то нравятся молоденькие эксперты…
– Хватит трепаться, – прервал я его, видя, что девушка покраснела: – Нашел что-нибудь интересное?
– Смотри, – сказал Зинченко, показывая мне лезвие ножа, на котором тускнело какое-то вещество серо-металлического цвета.
– Следы краски? – предположил я.
– Ни в коем случае, – покачал головой эксперт: – Оно жидкое.
– Тогда, может ртуть?
– Судя по всему это и не ртуть.
– Что же тогда?
– Откуда я знаю. Вот проведу анализ… Ты что-нибудь по обстоятельствам происшествия выяснил?
Я отвел его в сторону и коротко пересказал ему все, что знал на тот момент.
– Значит все таки – зеленый автобус, – сказал Зинченко, криво усмехаясь: – Сухов в курсе?
– Я ему только что звонил.
– И как он принял твою новость?
– Нормально, – ответил я, чувствуя, что начинаю злиться.
– Ну-ну…
В это время я заметил, что Токарев, стоявший у машины, замахал мне рукой. Я подошел к нему, и он протянул мне листок бумаги с записанными на нем адресами.
– Птаха только что передал, – пояснил он: – Сказал, что вы в курсе.
– В курсе, – подтвердил я: – Заводи и разворачивайся.
Пока Токарев выполнял мое указание, я, рассматривая на ходу список, вернулся к Зинченко, который продолжал возиться у ящика, собирая образцы и производя какие-то замеры.
– Закругляйся, – сказал я ему: – Есть повод прокатиться.
– Куда? – недовольно спросил эксперт.
Я промолчал и Зинченко, с недовольным вздохом попросил, работавшую рядом девушку:
– Положите мои образцы отдельно. Я потом их заберу.
– Уже уезжаете? – удивилась та.
– Приходится, – развел он руками: – Но, я надеюсь, мы еще вернемся?
Вопрос был ко мне.
– Вернемся, вернемся, – успокоил я его.
– Тогда до скорого свидания, – сказала нам девушка-эксперт.
18 часов 50 минут.
Мы наткнулись на него совершенно случайно. Всему виной был Токарев, решивший сэкономить бензин и, поэтому, погнавший машину через частный сектор.
Зинченко, который, сидя на заднем сидении, меланхолично смотрел в окно, вдруг вскрикнул:
– Стой! Направо!
Когда фары нашего “Козлика” осветили зеленую корму автобуса, тот тут же, не включая габаритных огней, тронулся с места.
За ним! – скомандовал я.
Между тем, автобус стремительно набирал скорость. Бешено вращая руль, чтобы не угодить в огромные, заполненные водой, лужи, Токарев погнал нашу машину следом за ним. Нас с Зинченко бросало из стороны в сторону на каждой рытвине. Я схватил микрофон, включил “громкую” связь и сказал приказным тоном:
– Водитель зеленого автобуса! Немедленно принять вправо и остановиться!
Никакой реакции на мои слова не последовало. Лишь собаки в окрестных дворах дружно откликнулись на мое приказание. А зеленый автобус все так же продолжал попытки оторваться от нашей погони. И небезуспешно. С неожиданной для него ловкостью и маневренностью, он лавировал по узкой улочке, с каждой секундой все больше удаляясь от нас.
Я переключил тумблер и вышел в эфир по радиостанции:
- “Поиск-4” “Аресу”. Преследую автобус зеленого цвета, движущийся по улице…, - я запнулся.
– Маркова, – подсказал мне Токарев, вцепившийся в баранку.
– … Маркова, – повторил я в микрофон: – Преследуемый на большой скорости движется к перекрестку с улицей Революции. На приказы остановиться никак не реагирует…
В этот момент “Козлик” совершил длинный прыжок, и я здорово приложился правым ухом о дверцу машины.
– Прошу принять меры к задержанию! – закончил я, пытаясь перекричать звон в пострадавшем ухе.
- “Арес” принял, – сквозь треск помех отозвался Птаха, и тут же эфир заполнился его переговорами с поисковыми группами и пешими патрулями.
В это время автобус выскочил на асфальтовое покрытие улицы Революции, повернул направо и скрылся из виду. Когда Токарев наконец вырулил следом за ним, расстояние между нами было уже более ста метров.
Я сообщил об изменении нашего движения Птахе, но не знаю, услышал ли он меня среди той неразберихи, что творилась в эфире.
На ровной дороге форсированный двигатель нашей машины понемногу стал брать свое и мы медленно приближались к преследуемому.
Транспорт, двигавшийся с нами в одном направлении, заслышав вой нашей сирены, шарахался в сторону, давая нам “зеленую” улицу. Огни нашей мигалки отражались в окнах домов, разбрызгивая во все стороны веер фиолетовых зайчиков.
– Полюбуйся на цирк, – вдруг сказал Зинченко.
Я обернулся к нему и увидел, что он показывает на заднее окно, через которое было видно, что следом за нами, отставая примерно на километр, движется колонна автомашин с «мигалками» на крышах.
– Совсем Птаха сдурел! – возмутился я: – Это погоня или парад на 1-ое Мая?…
В этот момент наша машина резко затормозила, а потом с ревом вошла в очередной поворот. Это Токарев повернул на перекрестке следом за автобусом.
В результате я снова, теперь уже левым ухом, приложился о жесткий каркас сидения.
– Петляет гад! – хрипло выкрикнул Токарев, коротким движением стирая пот с лица.