- К тому же, как мне кажется, это отличный символ, - воодушевленно продолжал Чак, готовый чуть ли не вскочить со своего места, - Герой не желает взирать на окружающий его мир со всей его несправедливостью и справедливостью не в его пользу, лишает себя главного из пяти чувств, но всё равно вынужден всё это видеть. Но теперь у него есть неиллюзорная сила бороться.
- Потрясающе. И какая драма: даже победив всё зло, он не сможет вновь взглянуть на мир своими глазами. Каким цветом будет светиться стёклышко?
- Что? – Чак не сразу понял вопроса Виктора, но быстро сориентировался, - А, стёклышко в маске. Красным, синим, ещё каким другим. Это не самая важная деталь, по-моему.
- Красное, однозначное.
- Мы ещё успеем решить этот вопрос.
- Я просто хочу, чтобы у Ангела в моём исполнении маска горела красным, только и всего.
Чак пожал плечами. Ему казалось странным, что у положительного героя глаза, а точнее то, что их должно заменять, будет гореть красным. Возможно, у Виктора, параллельно с ним, складывается свой образ персонажа. Другой, неподвластный ему.
И это опьяняло.
Или опьянял алкоголь. А реальность ускользала, постепенно уступая место чему-то иному, очень на неё похожему.
- Так, давай уже, продолжай, господин массовик-затейник. Расскажи, как эта безумная маска и диск Ангела смерти связаны? Какими силами он обладает? – спросил Виктор.
- Диск позволяет нашему герою активировать сверхспособности, а маска – использовать их.
- Не понял.
- Сейчас поймешь, но сперва я всё-таки расскажу про сами способности. Во-первых, как и положено ангелу, он умеет летать. Хватит бюджета – крылья будут как у птицы, с перьями и белые, нет – перебьемся какими-нибудь полупрозрачными энергетическими. Появляться они будут лишь во время полета. Во-вторых, способность замедлять и останавливать время таким образом, чтобы окружающие этого не могли заметить. Мир для него как будто замирает, и Ангел может, например, оценить обстановку в бою. Благодаря маске, которую, кстати, стоит назвать каким-нибудь ангельским взором, угол обзора для него составляет где-то 240 градусов. А насчет остальных способностей я пока, если честно, не думал.
- Как-то негусто. Я бы не отказался материализовать и бросать вперед метров на тридцать мощное ангельское копьё. Или отбрасывать всех собравшихся вокруг меня вражин одним щелчком пальцев, - Виктор чуть призадумался, - Итого четыре с половиной способности, нужно придумать еще семь, по числу камней.
- Камней? Каких камней?
- Ну, двенадцать камней, которые инкрустири-тири.., - оговорился Виктор, взвешивая в руках бутылку и скручивая с неё крышку. Он налил водку в две принесённые стопки и, как ни в чем не бывало, продолжил, - Которыми инкрустирован диск Ангела смерти. А посередине диска – череп, символизирующий, ясное дело, смерть. Или даже Смерть с большой буквы.
- Разве я уже рассказывал о том, как выглядит диск? – Чак выглядел крайне озадаченным. Очень мягко говоря. Режиссер точно помнил, что еще не успел описать актеру диск, но тот, тем не менее, не ошибся. Ни с черепом, ни с числом камней, ни с тем, что к камням привязаны какие-то способности. Это настораживало. Быть может, со спиртным ему уже было пора завязывать? Лучше даже – навсегда.
- Что мешает мне додумать некоторые детали за тебя?
- Ничего. Продолжай.
- Чай... То есть, Чак. Ты это... Персонаж твой, идеи твои – ты и рассказывай. Чес-слово, я уже теряю счет выпитым кружкам и стопкам, а ты еще и половины не рассказал. Мне вообще, пойми, не нравится такой подход. Ты придумал какого-то инвалида с парой способностей – и всё! Дивитесь моей идеей! Допридумывайте всё сами за меня! Почему ты позвал именно меня, а не сценариста какого знакомого. Димоныча там, Ваню Полуполтинного! Да кого угодно. Нет, - Виктор стукнул кулаком по столу, - Нет, Чак, ты позвал человека, которому нужно просто вручить сценарий и сказать, чтоб до понедельника примерно знал, что к чему. Я не соавтор этого твоего «вороха идей» из трех предложений, поэтому...
- Я что-то почувствовал. Просто взял телефон и пролистал номера, увидел твой – и понял. Вот тот человек, что вдохнет жизнь в образ, который уже много лет не даёт мне покоя.
- Это, конечно, очень здорово. Я рад. И удивлен, если честно. Здесь, за несколько сотен километров от столицы ты решил позвонить именно мне, словно...
- Почувствовал, говорю тебе, - повторил Чак.