- Лучше вообще без мин. Что до привычки – то она уже в прошлом.
- Что ж, тогда давай слегка расщедримся. Так сказать – на удачу. Чтоб твой Ангел, нет, чтоб наш проект «Ангел» взлетел, - Виктор хохотнул во весь голос, но никто из посетителей бара и ухом не повёл.
Чаку стало как-то не по себе. Вокруг царила практически полная тишина. Никто не говорил. Никто. Официант забрал папочку с деньгами, но выглядел он как-то неважно. Еще полчаса назад он не казался режиссеру таким бледным. Таким серым...
Чак на несколько секунд зажмурился.
Нет, показалось.
Освещение в баре не стало более тусклым. Всё цвета оставались такими же естественными, как и прежде. Даже официант улыбался.
- Держись.
- Что?
- На выход? - как ни в чём не бывало спросил Виктор, покачиваясь из стороны в сторону. Чак даже порадовался, что, в отличие от приятеля, не налегал так активно на алкоголь.
- На выход.
- Ну, иди, я тебя догоню.
Оказавшись на улице, Чак потянулся в карман за сигаретами. Повертел в руках пачку. На ней большими буквами значилось «Курение убивает» и какие-то неприятные картинки, в которые он старался не вглядываться. Принятое два дня назад твердое решение бросить было благополучно признано несостоятельным. Всё-таки не следовало испытывать свою силу и оставлять в кармане пачку сигарет.
Чиркнула зажигака. Полуприкрыв глаза, Чак не без удовольствия затянулся. Звезды были сегодня особенно яркими. В отличие от всего остального окружающего мира.
- Некоторые называют это явление «Ретро-эффектом наяву», другие – «черно-белым апокалипсисом». Я же называю его «Серым трауром», - раздался из-за спины нетрезвый голос Виктора, - в честь одной песни. Впрочем, она тут совсем ни при чём. Просто, - послышался щелчок, он тоже закурил, - Просто название нравится. А ведь я надеялся добраться в столицу до того, как эта дьявольщина возьмёт меня врасплох. Ну, что сказать. Выбиваюсь из графика.
Он чуть помолчал, затем исправился:
- Выбиваемся из графика. Зря я поднял трубку и согласился на встречу. Понадеялся, что у меня в запасе еще хотя бы дня два или три. Теперь же мы в одной лодке.
- Я плохо тебя понимаю, Вить.
- А я чуть не бросил старого приятеля в беде. Так что лучше не понимать, чем предавать. Пусть даже косвенно.
- Просто объясни, что происходит, пока мы стоим, курим и никуда не спешим, - попросил Чак.
- Не спешим? Ещё как спешим, Чак. На собственные похороны, у которых пока есть шанс не состояться. Если говорить по-простому, то наш мир покидает жизнь, а наши сознания погружаются в черно-белый сон. Теперь уже навсегда. Но ты держись.
- Теперь уже навсегда?
- Да, - выдержав многозначительную паузу, коротко ответил Виктор.
- И что это значит?
- Значит, пробные испытания завершились успешно, и проект «Монохром» запущен. Я мало о нём знаю, многого не расскажу. Не уверен даже, чья-то ли это всеохватывающая сила или в каждом городе Земли установлены какие-то ретрансляторы. Мы... Я узнал о проекте слишком поздно. Процесс необратим, остаётся лишь бежать, прихватив самое ценное.
- Например?
- Свою жизнь, Чак. Я многовато выпил, так что поведешь ты. Хотя нас в любом случае не должны остановить. К тому моменту, как нам на пути встретится первый полицейский, большинство людей уже станет серой массой в буквальном смысле слова.
- А мы – нет? – спросил Чак и стряхнул пепел.
- Мы – нет, пока у нас есть...
Глаза Чака округлились, став размером с пятирублёвые монеты. На ладони у Виктора лежало два камушка.
- Бери черный опал, а я оставлю себе сапфир. Когда стану Ангелом из твоего проекта, способность летать мне непременно пригодится. А какую силу дарует опал, не знаем мы оба.
- Если выживем – узнаем?
Виктор кивнул.
- Кажется, мне остаётся лишь принять всё как должное. Я даже не буду спрашивать, почему эти камни защитят нас от этого... «Серого траура», - Чак протянул руку в сторону Виктора, - Ключи.
Похлопав по карманам, Пароходов достал увесистую связку и протянул её Чаку.
- Ого.
- Давай без «ого». Я сам не знаю или уже не помню, для чего половина этих ключей. Они... просто есть. Тебе большая их часть не понадобится, будь уверен.
Чак тяжело вздохнул. Тон Виктора ему сейчас очень и очень не понравился. Будто тот был уверен... Нет, будто знал, что режиссеру не пережить того хаоса, который еще нельзя было наблюдать вокруг, но можно было почувствовать.