Медблок оказался на предполагаемом месте, и я со стоном и удовольствием рухнул на пол, стеная от боли и непередаваемо кайфуя от того, что я добрался. Вот сейчас немного поваляюсь, оклемаюсь и завалюсь в крэдл, а уж он меня подлатает, подсоберет… И с этой мыслью я не просто закрыл глаза, а вырубился нафиг. Ну то есть вот совсем, провалился в неглубокий, но столь приятный бессознач.
Пришел в себя спустя какое-то время и пожалел, что не засек, во сколько дополз до медицины. Хотя… А как бы я это засек? Браслета-коммуникатора на левом запястье почему-то не наблюдалось. Впрочем, что значит — «почему-то»? Да ответ очевиден, потому что это мой корабль! И браслет мой, как капитанскому и положено, сейчас в гнезде поста. Работает идентификатором и ключом управления. Наверное. Стало быть, все несколько упрощается — надо сначала прийти в себя, а потом браслетик мой родненький мне уж все расскажет, и кто я, и зачем я… Ничего не утаит, зараза электронная, все как на блюдечке преподнесет.
Обрадованный, я попробовал встать. И обрадовался еще больше, поскольку у меня это получилось. Я подошел к зеркалу на стене медблока и начал пристально изучать собственное отражение. М-да, кто бы надо мной ни поработал, он это дело умел и любил. Чертов неизвестный мне враг избил неизвестного мне меня очень качественно: заплывшие глаза, разбитые губы, разбитый нос, три кровоточащие ссадины на лбу, надорвано левое ухо, брови слиплись от запекшейся крови.
А вообще из зеркала смотрел на меня мужчина среднего роста, коренастый, несколько месяцев явно не стриженный, кареглазый, скуластый (наверное, или это настолько морду исковеркали), с густыми бровями и изрядным количеством шрамов на лице, одетый в типичный комбез вольняги-пилота. Видимо, не в первый раз меня били, подумалось сразу. Интересно, что ж я за гад-то такой, что надо меня бить с такой силой, да еще и неоднократно? Ну неужели я настолько сволочь?
Ладно, налюбовался, лезь-ка в саркофаг лечиться, приказал я сам себе, еще успеешь предаться ностальгии по безвременно утраченной красоте. И постарался как можно быстрее выполнить, ну настолько «быстрее», насколько получилось. И бежевое нутро автодоктора по прозвищу «саркофаг» приняло меня в себя, ласково жужжа сервоприводами крышки и пофыркивая гидравликой. Устроился поудобнее, сообразил, что надо было бы раздеться, но было уже поздно — рука сама нажала кнопку «старт», и крышка пошла вниз. Ломать механизм мне совершенно не хотелось, и я просто закрыл глаза. Через несколько мгновений я почувствовал укол в шею, где-то у сонной артерии, и понял, что все хорошо. Саркофаг меня начал обследовать, лапушка электронная. Сейчас он проведет диагностику, мне вколет снотворное, и проснусь я здоровым, сильным, заштопанным…
Ну, как минимум в чем-то я не ошибся, выключаясь от снотворного. Меня совершенно точно обследовали и как минимум обезболили. Правда, с памятью лучше не стало. Интересно, это препараты церебральной терапии закончились, или у саркофага программа недостаточно хороша? О… Стоять… Кто бы ты ни был, неизвестный я, но кажется, кроме того, что ты разбираешься в кораблях, ты еще разбираешься в медицине. Забавно, забавно. В чем ты еще разбираешься? И почему ты так быстро решил, что убитые в коридоре выжжены именно плазмобоем?
Тем временем саркофаг откинул крышку и услужливо приподнял ложемент у себя внутри. Заботится, скотинка медицинская, встать помогает. А может быть — наоборот, стремится поскорее от меня избавиться. Что ж за день такой, а? Сначала избили до полусмерти, потом даже собственный крэдл норовит сбагрить подальше, что еще произойдет?
Кстати, надо бы переодеться. А то после автодока шмотье мое выглядит, мягко говоря, непрезентабельно. Ну, хорошо еще, что у меня открытых ран не было на корпусе и конечностях, а то пришил бы еще комбез к шкуре. Говорят, бывали случаи, бывали. Стоять! Говорят… А кто говорит? Где? Когда? При каких обстоятельствах? Я постарался зацепиться сознанием за случайно полученную информацию из глубин долгой памяти, чтобы принудить мозг работать быстрее и восстанавливать погибшие нейронные связи.