Не отравленное этими догадками сознание позволяло жене Большакова чувствовать себя примадонной. Лица мельтешили, создавая видимость движущейся публики. Центром круга, столпом, к которому прибивались со всех сторон житейские волны, была сама Надежда Фёдоровна, При этом ей хватало актерского мастерства нс показывать, что чужие страдания её мало трогают. Наоборот, при внутренней холодности лицо ведущей актрисы выражало крайнюю заинте р сс ов а нн ость.
Недоступная грубым эмоциям, она казалась своим приятельницам, которыми со временем обзавелась, ну просто душкой! Такая внимательная, понимающая и, судя по словам, сопереживающая! Просто она очень сдержанная и воспитанная, с железной силой воли. Замечательная женщина. Конечно, чрезмерно толстая, но теперь существует столько способов похудеть, было бы желание. Видимо, желания нет или её супруг имеет простой, неиспорченный цивилизацией вкус. Большинство мужчин при созерцании больших грудей и крепких бедер испытывают абсолютно естественное восстание плоти, но делают вид, что им нравятся худые.
С подобными соображениями Надя знакома не была, а намеренное похудение воспринимала как нечто противоестественное. Необъятность женского тела в деревне никто к недостаткам нс относил. Напротив, тощие вызывали жалость соседок и брезгливость парней, тощая - значит голодная или больная. А кому такая нужна? Тощих обзывали щуками, а баба предназначена служить му- жику заместо перины, Витя, правда, как-то в шутку сказал, что нос у неё потерялся между щеками. Ну так это хорошо, когда нос маленький. Зато огромные глаза по-прежнему оставались главной примечательностью лица.
Новые приятельницы торчали в квартире Большаковых целыми днями, опустошая головы от слежавшихся мыслей, а холодильник от съестных припасов, которые Надежда приспособилась заказывать в ресторане, выдавая замысловатые деликатесы за блюда собственного приготовления*
Необыкновенно вкусно! - восклицали посетительницы, облизывая пальчики в прямом и переносном смысле. - Расскажите, как вы это делаете?
Ни за что! Любой рецепт является секретом, иначе какой интерес ходить в гости?
Дамы бросались уверять, что кулинарные способности хозяйки
не основное, главное - она сама.
Надежде Фёдоровне подобные заверения были вдвойне приятны оттого, что она лгала им в глаза, а они не способны уличить, Оттого, что их ум устроен ничуть не сложнее её собственного, а может быть, даже проще. Оттого, что она наверняка хитрее их всех вместе взятых, а Виталий - очень видный мужчина и занимает более высокий пост, чем мужья приятельниц.
Среди этих особ, тоже нс совсем уж неискушенных, как могло показаться на первый взгляд, надо было чем-то выделяться: портным, коллекцией кактусов, кошкой или собакой редкой породы. Особым вкусом к нарядам Надежда не обладала и одежду шила в спецателье ГУМа, полагаясь на советы главного закройщика. Горшков с растениями на окнах терпеть не могла - разрастаясь или засыхая, требуя постоянного ухода и полива, они возбуждали мало приятные воспоминания о деревне. Своенравие кошек её раздражало. За большие деньги она купила голос ничтожное существо но имени Фер, вечно дрожащее то ли от холода, то ли от страха. Назвать эту тварь собакой нс поворачивался язык: меньше крысы, с прозрачными кроличьими ушами, вылезающими из орбит глазами и редкими колючими усами.
Ах, какое чудо! - журчали гостьи. - Можно представить, какой за этой крохой нужен уход!
Надежда ухмылялась. Фера она не любила, а ухаживать за ним
тем более. Изредка, когда тот начинал странно себя вести, вызывала ветеринара. Протянув год, несчастный уродец благополучно скончался, осчастливив скорой смертью не только хозяйку, но и Виталия Сергеевича, который относился к карикатуре на животное брезгливо, поэтому и дочь не хотела с Фером играть, хотя мёртвое тело долго оплакивала. Ляля давно просила большую собаку, но предусмотрительный отец отделывался обещаниями: при лености жены и безалаберности дочери пришлось бы нанимать псу лакея.
В школу Ольгу отвозил папин шофёр на служебном автомобиле. Школа особая, за чугунной оградой, в старом саду. Большинство учеников тоже прибывало на машинах, которые год от года, в соответствии с развитием демократии, становились всё роскошнее. Эпохи дикого капитализма, когда охрана сопровождала учеников до самых дверей, школьница Ольга нс дождалась. К тому времени она уже училась в вузе и у нес был собственный автомобиль, жучок «Фольксваген», который она долго и преданно любила, возможно за то, что он был у нес первым. Впрочем, первенство - не всегда преимущество, особенно в любви. Во всяком случае, так говорят люди, имеющие насыщенный опыт сексуальной жизни. Это же впоследствии утверждала и дочь Большакова.
Подростком Ляля жила летом с мамой иа казённой даче в Серебряном Бору, куда Большаков приезжал на выходные. Он учил дочь играть в шахматы, в бильярд, который стоял в пустой комнате рядом с гаражом, и переплывать относительно неширокую в том месте Москву-реку, что после тренировок в бассейне не казалось таким уж сложным. Надя поначалу тоже пристраивалась рядом, но быстро уставала и поворачивала назад. Муж обидно смеялся, что она гребет по-собачьи и благодаря подкожному жиру может плавать в Ледовитом океане.
Девочка оказалась ближе к отцу, чем к матери, и, чтобы подавить досаду, Надя искала успокоения, пытаясь усмотреть в такой ситуации естественность - Ляля похожа иа отца, а сила тянется к силе. Нравственному давлению мужа ей противопоставить было нечего. Он не только старался завладеть временем дочери, но и полностью удовлетворить потребность ребенка в общении с родителями. Даже самые интимные секреты девочка без ложного стеснения поверяла отцу. Подруг задушевных не заводила — у каждой своя блажь, характер, с которыми надо считаться, а считаться с другими Ляля не любила, к тому же могут и подставить — элитная школа являлась нс столько оазисом дружбы, сколько зоной соперничества, начиная с набора авторучек и кончая статусом родителей. С папой - проще и надёжней.
Правда, симпатии у нес в классе всё-таки были, и первая среди них - Светик, по прозвищу Семицветик, бледная девочка, с жидкими бесцветными волосиками, носом бульбочкой, поражавшим двумя совершенно круглыми дырками. Печать задумчивости часто посещало худенькое личико. Светик морщила лоб, пытаясь сообразить то, что в отсутствие опыта трудно поддавалось анализу. Порой ей это удавалось. Происходила девочка из семьи профессора-гуманитария, где высокий уровень культуры обеспечивал очень скромный достаток. Профессор на спецшколу не тянул, но его жена работала в аппарате ЦК на Старой площади. В каждом слове и движении этой женщины сквозило бремя ответственности за важное государственное дело, поэтому школьная директриса вела себя с нею угодливо и осторожно. Машинистку возила на службу казённая машина, а муж и дочь довольствовались метро.
Природную доброту и естественность Светика одноклассники ценили мало, но Ляле она нравилась - ие надо выпендриваться или напрягаться, чтобы не попасть на розыгрыш, часто обидный. А показать, что больно - нельзя, слабых активно презирали. Света слабой тоже не числилась, могла дать отпор, правда словесный, но очень действенный, потому что соображала быстро и говорила метко и едко. Ляля при необходимости предпочитала применять бойцовские приёмы, которым обучалась в спортивной секции. Девочки прекрасно дополняли друг друга и вместе чувствовали себя уверенней. Существа противоположного пола их пока не занимали. Исключение делалось для Ромки - крупного брюнета с мягкими, чуть расплывшимися чертами лица и яркими серыми глазами. В классе имелись ребята и поинтереснее, но Ляля нс терпела дураков и зазнаек. С Ромой она сидела за одной партой с первого класса, и с первого дня он смотрел на соседку влюблёнными глазами. Такими же взглядами награждала Рому Семицветик, но исподтишка: во-первых, стеснялась, во-вторых, попахивало соперничеством, а то и предательством. Таких грехов за Светиком не водилось.