— Хорошо, — согласился Касуэлл. — Если адвокат хочет, чтобы мы жестко вели допрос, обвинение готово сделать это. Вы изъяли эти пакеты?
— Да, изъял.
— Приняли ли вы меры к выяснению их содержимого?
— Да, принял.
— И что в них было?
— Минуточку, — вмешался Мейсон. — Мы возражаем против этого вопроса как против некомпетентного и не относящегося к делу. Оснований для такого вопроса не было. Собственность была изъята в результате незаконных действий. В этой связи я хотел бы задать свидетелю несколько вопросов.
— Хорошо, учитывая выдвинутые вами возражения, я разрешаю вам это сделать.
— У вас имелся ордер на обыск? — спросил Мейсон.
— Нет, сэр, на его получение у меня не было времени.
— Вы поехали в аэропорт без ордера?
— Да. Но я хотел бы обратить ваше внимание на тот факт, что я спросил обвиняемую, не возражает ли она против того, чтобы я просмотрел содержимое чемодана. Она дала на это свое согласие.
— Минуточку, подождите минуточку, — попросил Мейсон. — Вы передаете существо разговора. Вы делаете свои выводы о его содержании. Помните ли вы точные слова разговора?
— Но это фактически точные слова.
— Вы сказали обвиняемой, что хотите проверить содержимое ее чемодана?
— Да.
— Минутку, — повторил Мейсон. — Вы находитесь под присягой. Сказали ли вы обвиняемой, что хотите проверить содержимое ее чемодана, или вы сказали ей, не может ли она рассказать о содержимом чемодана?
— Я полагаю, что спросил обвиняемую о том, ее ли чемодан, и когда она подтвердила это, попросил сказать, что в нем находится. И она сказала.
— И затем вы спросили ее, не возражает ли она открыть чемодан для того, чтобы показать вам вещи, которые она описала. Не так ли?
— Именно так, сэр.
— Вы сказали ей, что хотите проверить содержимое ее чемодана?
— Нет.
— Она не давала вам разрешения на такую проверку?
— Она дала согласие на то, чтобы открыть чемодан.
— Но она не давала вам разрешения на проверку содержимого чемодана?
— Я сказал, что хочу открыть чемодан, и она согласилась.
— Но она не давала вам разрешения на проверку содержимого чемодана? — настаивал Мейсон.
— Я думаю, что слово «проверка» не употреблялось.
— Вот именно, — заявил Мейсон. — Далее. Вы отправились в аэропорт и стали ждать обвиняемую, поскольку получили соответствующую информацию, не тдк ли?
— Ну… в общем да.
— Kto сообщил вам эту информацию?
— Я не могу раскрывать вам источников нашей информации.
— Я считаю, что по существующим правилам судопроизводства, — сказал Мейсон, — этот свидетель должен показать, что у него были достаточные основания для проверки содержимого багажа; получение анонимной информации или получение информации от лица, которое он не знает, не является достаточным основанием для производства обыска. Поэтому обвиняемая вправе знать, почему свидетель хотел проверить содержимое ее чемодана.
Судья Альберт, нахмурившись, повернулся к свидетелю:
— Так вы отказываетесь назвать фамилию лица, которое снабдило вас этой информацией?
— Информация поступила не ко мне, — сказал Энд-рюз. — К одному из моих начальников. Мне только сказали, что получена очень важная информация, что я должен поехать в аэропорт, дождаться там эту женщину и попытаться получить ее разрешение на досмотр чемодана. Если такого разрешения я не получу, держать ее под наблюдением до получения ордера.
— Очень интересная ситуация, — сказал судья Альберт. — Очевидно, обвиняемая не давала разрешения на досмотр чемодана. Она согласилась открыть его с единственной целью продемонстрировать наличие в нем определенных вещей. Необычная ситуация!
— Если суд позволит, у меня на нее имеется своя точка зрения, — сказал Мейсон. — Я хочу ясно изложить позицию своей подзащитной. Мы хотели бы, чтобы в дело была внесена полная ясность во время предварительных слушаний и оно было прекращено, но не по причине допущенной какой-то технической ошибки. Мейсон повернулся к свидетелю:
— Вы изъяли из чемодана пятьдесят пакетов?
— Да, сэр.
— У вас они с собой?
— Да, с собой.
— Вы взвесили их?
— Взвесили? Нет. Мы пересчитали пакеты, сделали опись по счету, а не по весу.