Он злобно посмотрел на слабое звено и прочитал лекцию про "Лабораторию синтеза растений":
- Ты что-нибудь слышал про "Чёрного Органика".
Иван вытянул лицо и выставил уши, как локаторы, готовясь ловить каждое слово своего наставника. Тот продолжал:
- Кое-кто называет его "Чёрный кордицепс". Прячась в тёмных углах, он разбрасывает споры на случайных прохожих; заражает мозги и тогда человек обречён. Больной старается забраться куда-нибудь повыше. Так, вероятно, впоследствии удобней разбрасываться созревшими спорами. Свысока опыляется куда большая поверхность, как если бы это происходило внизу, да ещё при отсутствии ветра...
Витя Калахари почесал затылок и недоверчивым тоном спросил:
- Так что же это получается - у "Чёрного Органика" споры действуют только на одних из нас, например, "Химиков"?
- Как бы не так! - возразил Алексей. - Мы все люди - один вид. Названия только разные... Кстати, поговаривают, что в глухом отсеке, на "Станции дезинфекции", целое кладбище, куда относили погибших, прежде чем грибы вырастут и начнут разбрасывать \созревшие споры. Дверь там, как на подводных лодках - такая изоляция, что капля воды не просочится. Да что там вода - молекула воздуха не прошмыгнёт. Ходили туда в костюмах с замкнутой системой дыхания. Кто видел эту картину, рассказывали жуткие вещи: всё тело погибшего опутано нитями, как паутиной, а грибы прорастают прямо сквозь череп; лезут из пустых глазниц, из ушных раковин...
- Хорош! - запротестовала Мио, состроив скорбное лицо.
- Ладно, - согласился Алексей отказаться от описания картинки, напоминающую добротно сколоченный фильм ужасов. - Тут же, в "Лаборатории синтеза растений" произошёл забавный случай. Полез мужик спросонья на стрингер под потолком, где за вентиляционной шахтой хранил заначку. Товарищи подумали - всё! Если лезет на вертикальную стену... Спеленали его, короче, и отнесли в "Станцию дезинфекции", передав с рук на руки "Эфирам", которые сами кровно заинтересованы в ликвидации распространения заразы ещё на зачаточном уровне. Жить всем охота! Поместили мужика на кладбище, где тот чуть не поседел.
- И что - конец ему? - посочувствовал Тарантул.
- Да нет, Пьер, вроде бы обошлось. Он прошёл ряд тестов, которые не могут пройти заражённые индивиды.
- А почему покойников складируют на кладбище, а не выбрасывают в открытый космос? - поинтересовался Экономист.
Проводник усмехнулся и пояснил:
- Во-первых, Адам, на кладбище уже есть покойники, из числа "Органиков" и "Синтетиков", которые первыми пострадали в грибнице. Что тогда с ними надо было делать - никто не знал, кроме профессора. Он велел их туда положить. Только потом выяснилось, что эта учёная шельма на заражённых опыты ставил, но, и сам полёг за компанию. Поговаривали, что от другого, но, это неважно! Оказалось, что простой противогаз не помеха микроскопическим спорам. Не знаю, как на Земле, а здесь грибы обладают совсем другими способностями к выживанию. Вывод: одним мертвецом больше, одним меньше...
- Ну, а во-вторых? - прищурился Фриц.
- Во-вторых, тащиться с заражённым до "Ангара", где находится самый ближайший шлюз, слишком далеко. Хлопотное это дело! К тому же, эти прохвосты за проход плату требуют - идиоты!
Пока разведчики разглагольствовали, они не заметили, как вошли на охраняемую территорию перед входом в "Лабораторию синтеза растений". Первым охранным барьером было растение "Раффлезия", испускавшая настолько гнилостный запах, что многие пришедшие падали в обморок. Обитателям лаборатории оставалось только обчистить их карманы и отнести пострадавших подальше от оранжереи.
Первым почувствовал неладное Фриц. Он принюхался и растерянно сказал:
- Трупами запахло.
- Это цветок такой, - пояснил Алексей.
Неожиданно, запах стал настолько концентрированным, что разведчики еле успели среагировать. Надев противогазы, Дервиш с Тарантулом подхватили Гнома под руки и потащили к выходу. Падая в обморок, он не успел даже сообразить, что происходит. У Мио, как азиатки, был врождённый иммунитет к таким запахам, а вот остальные, чуть серьёзно не пострадали.
Витя Калахари, отдышавшись, спросил:
- Что это было?
- Вонючий цветок "Раффлезия", - пояснил Проводник. - Вообще-то, мне местные ботаники объясняли, что такой критический запашок несвойственен этим растениям. На Земле вонючие цветы, с гнилостным запахом, нисходящем к трупному, привлекают для опыления насекомых, специализирующихся на поедании падших животных и прочих гниющих органических останков. Запах - закачаешься, но, в пределах разумной нормы, чтобы от неё не окочуриться. А здесь произошла, как вы знаете, непредвиденная мутация и теперь эти цветочки хоть в газовую камеру помещай - не хуже "Циклона Б".
Посмотреть на странную компанию вновь прибывших гостей сбежались все члены лаборатории. Они выстроились в ряд, как почётная делегация, для встречи важных персон. Не хватало только каравая на рушнике и солонки сверху. А так бы здорово получилось: "Хлеб-соль, гости дорогие! Хлеб-соль!" Проводник зажмурился и представил аппетитный румяный хлеб: круглый, толстый и горячий. Запах от него распространялся на несколько отсеков и будоражил воображение. Несуществующий запах проникал в сознание, продуцированный мозговыми извилинами. Проводник давно знал, что такое "хлебное" голодание. Ещё будучи на Земле, в её довольно-таки глухом уголке, Алексей встретил группу туристов, которые не рассчитали с выпечкой. Голода, среди них, как такового не было - было полно консервов, но на его хлеб туристы смотрели такими глазами, будто бы только что прибыли из концентрационного лагеря, где провели по восемнадцать лет каждый. Вернул Проводника к действительности голос Петерсона, который на ломанном русском языке спросил:
- Алексей - ты здесь?
- Тутоти, - ответил Проводник, в знак согласия кивнув головой.
Руководитель лаборатории закатил глаза и обречённо изрёк:
- Ну и язык у вас! Нет бы просто сказать "здесь". Как бы не так... Извращаются на все лады: тутоти, туточки, тут и далее - по списку.
- Поэтому ваш Даль чуть с ума и не сошёл... К моменту завершения толкового словаря, он сам запутался в определениях.
- Ну да ладно, - согласился Питер. - Хрен с ними, с этими энциклопедиями! Сам-то с чем пожаловал: на побывку, за мукой или просто так?
- Как бы не так, - горестно вздохнул Проводник. - Сейчас по станции, без нужды, мало кто шарахается. Если только в поисках вдохновения на предмет наилучшего варианта прощания с жизнью.
- Да-да, - согласно выдохнул Петерсен, тоже мотая головой, как необъезженная лошадь. - Сейчас, просто так - трава не растёт...
От двоякопонимаемого намёка Алексею стало ещё грустнее, а вот другие почувствовали запах добычи. Пока они пребывали в своих мечтах о предстоящем банкете, Проводник обсуждал с руководителем лаборатории условия сделки. За волокно из луба экзотического растения "Х", Петерсен потребовал, не много-ни мало, навоз редкого животного, которое ютится в зоопарке. Как оно называется, Питер не знал. Он знал, что после сложной переработки, из луба растения "Х", производят сверхпрочную целлюлозу, а уж из неё делают сверхпрочные синтетические нити и спросил Проводника напрямик:
- А зачем вам сверхпрочные нити?
- Да нам-то они, Пит, по большому счёту - в пах не упирались! - ответил Алексей. - Они нужны "Инженерам". Бронежилеты, кажется, они собираются шлёпать, а вот вам зачем особый навоз? Простого не хватает?
- О-о-о! - воскликнул Петерсен. - Из навоза редкого животного, после переработки получается такое удобрение, которого хватит на - о-го-го.
- Понятненько, - вздохнул Проводник, с грустью прикидывая объёмы поставок и то, как он сообщит это известие товарищам.
Услышав про то, что им придётся через всю станцию переть мешки с говном, у народа аппетит, сам собой, как-то отпал. Сознание усиленно продуцировало неподражаемый запах, всё уверенней и уверенней вытесняя им остальные ассоциативные ароматы. В итоге, через пару минут в сознании стоял не только запах навоза, но и куриного помёта. На всякий случай... Ещё человеческого и прочее... А также на языке явственно ощущался его привкус ...