Место силы советского прошлого меняет людей. Там нет Интернета. Вышки сотовой связи робко засылают в портал 2G солдат, которые отчаянно пытаются соединить тебя с родными, оставшимися где-то там в настоящем. Зато есть лес огороженный забором и асфальт под ним. Есть разруха неиспользуемых зданий и отсутствие коммерческого потенциала у директора, стареющегося дотянуть до резко отодвинутой пенсии.
Есть корпуса для детдомовцев, накаченных успокоительным и вожатые за пятьдесят. Есть деревья и небо, но нет любви к этому увядающему месту.
Этот квест могут пройти лишь сильнейшие. Двадцать процентов, видевшие Турцию, сходят с дистанции в то же день. Пятьдесят дотягивают до середины и только тридцать проходят этот путь до конца.
Приезжают домой, радуясь цивилизации и достав черную коробочку именую в настоящем смартфоном, набирают знакомый номер и со страхом в голосе спрашивают: «Марья Ивановна, проверьте, на следующий сезон не забыли Петровых записать?»
Наглость второе счастье
С самого утра я содрогаюсь от необходимости идти в детскую поликлинику, где на дверях педиатра висит красный лист: «Дети инвалиды без очереди!».
Без очереди – это хорошо! Не надо стоять в душной толпе и хватать чужие сопли…В этот раз я точно наберусь наглости ринуться через плачущих детей и уставших мам, встану около дверей и ткну в яркую надпись: «Видали?».
Волна возмущения прокатится по длинному коридору. Те, кто уже считали секунды до старта, перегородят дверь – началось.
– Рыба гниет с головы. Пройдет мимо медсестра и сделает вид, что не заметила. Много вас стоит… – плачусь я в очередной раз в мамском чате «подруг по несчастью».
– У нас вызывают! – парирует кое-кто. – Видят на компьютере статталон и вызывают сами.
– Вызывают, не вызывают. Я с пинка захожу, а на возмущенные речи советую родить себе такого же! – заявляет третья.
Все смеются, а я молча завидую и тем и другим. Стараюсь записаться на прием заранее, ведь в таком случае легче пройти через соотечественников и доказать свое право «не стоять». От этого тебя не полюбят, но и отнесутся попроще, даже с некоторым уважением: «Красава, урвал талон. Дозвонился до регистратуры – герой!».
Опять передо мной дилемма, в свете которой гамлетовский вопрос – детские проблемы. Рвануть или спросить крайнего? Пережить пять минут страха или сидеть часами и тихо ненавидеть себя за бесхребетность?
«Достали уже эти инвалиды!», – возмущаются некоторые сограждане, забывая о том, что права одних и возможности других несоизмеримы: смотри, ощущай, слушай, ходи, дружи, мечтай, достигай, учись, женись, роди, живи!
На другой стороне право, которое надо вырвать, отстоять защитить, огрубеть, обнаглеть.
– Колясочники наглые, ненавижу их! – заявляют другие, пыхтя от злобы.
– Сядь в креслице, прокатись по родному городу и останься человеком! – хочется кинуть в ответ.
«От сумы и от тюрьмы не зарекайся», – гласит народная мудрость, «и от розовой справки тоже» надо бы добавить к отточенной временем пословице. Возможно, тогда участливые граждане, помогающие закатить тяжеленную коляску и пропускающие без очереди, радостно вздохнут: «Чур меня!».
Хочу ли я сидеть на шее?
Какая главная беда инвалидов и соинвалидов? Нет, не угадали – зависть! Как это не прискорбно звучит, чужая зависть – это наш второй грех после наглости! Казалось бы, ну чему тут завидовать: бесконечному бегу по реабилитациям, выкраиванием денег на оные, битве за положенные льготы и лекарства, слезам безысходности. Нет – пенсии, пособиям и многострадальному ЛОУ – зарплате соинвалидов, которой мы без иронии, безумно рады.
И все же, нам, прожигателям государственного бюджета, должно быть стыдно не только получать оттуда деньги, но и пытаться заработать самим хоть что-то.
Я хочу заработать! Пусть ночью, пусть в небольших перерывах, но хоть немного улучшить материальное положение своих детей, так как моя зарплата в виде ЛОУ не покрывает минимальные потребности других членов семьи, но НЕЛЬЗЯ!
Нельзя шить, вязать, лепить, пилить, точнее можно, нельзя иметь с этого доход иначе ты враг и все незаконно нажитое в количестве 500 рублей перечеркивает ЛОУ на корню.
Самозанятый! Ура! Шей, вяжи, пеки, но тихо. Так как в любую минуту заботливая длань правой государственной руки может щелкнуть тебя по носу, ибо ей абсолютно не интересно, что там накалякала левая.
– Девушка, – сую я нос в маске в щель приёмного окна. – Можно ли быть самозанятым?
– Можно! – радостно добавляет она, сверяя букашкин паспорт с базой данных, но ЛОУ мы с вас снимем!