Где-то канючил ребенок:
– Когда мы пойдем домо-ой?
– Потерпи, сынок, скоро.
– Уймите своего сына, ничего не слышно.
– Это потому, что пока он ничего не говорит.
– Сейчас начнет. Никакого уважения. Зачем вы сюда пришли, если не хотите слушать?
– А это не ваше дело!
Йоханан вышел из воды и начал проповедь:
– Мне очень приятно всех видеть. Особенно радует, что те из вас, кто претерпевает муки телесные, вы не ищете сокровищ на земле, но пришли ради сокровищ на Небесах. Вы не просили меня молить за вас Бога о здравии во временном земном теле, которое рано или поздно обратится в прах. Но молили Его о здравии душ ваших, которые бессмертны…
Поистине, этот человек велик! Я-то, дурак, смотрел на увечных и сетовал, что нет исцеления. Слаба же моя вера! Я должен отныне зреть в корень, обращаться к солнцу, а не его тусклым отражениям в лужицах грязи!
– …Не будьте рабами своего тела, как никакого иного господина, кроме Бога вашего. Бог сотворил нас всех свободными. Скоро настанет час, когда явится Христос и откроет всему миру истину о замысле Божием о человеке – что мы не рабы. И ни раввины, ни первосвященник, ни кесарь – не господа душам вашим, ибо нет иного господина, кроме Господа. Я произношу эти слова постоянно. Но сегодня была особенная ночь…
Я встрепенулся. И стал ждать, чтобы обратился ко мне взглядом.
–…Сегодня ночью… мне было откровение.
Толпа ахнула.
Правда, не вся. Я повернулся, из любопытства, к шумливой кучке, которая выясняла отношения из-за ребенка, и увидел, что они до сих пор выражают друг другу неудовольствие. Захотелось подбежать к этим людям и как-то переломить ситуацию. Закричать, быть может, просто закричать неистовым голосом, чтобы они остановились. Замерли. И в этот миг непременно осознали свою ошибку.
Не ведающий о моих душевных драмах Йоханан продолжал:
– Я увидел мир будущего. Какого-то очень далекого. Когда вера в Господа нашего распространилась на многие-многие народы, а облик мира так изменился, что не передать. Но главное, что я хочу вам сказать: люди там не приносили жертвы, они не убивали во имя Его, представляете? Эти люди милосердны и забивали животных разве что в пищу. Они мечтали не лить кровь, но назвали всякую тварь земную или птицу небесную братьями нашими меньшими! Они кормили диких животных, когда случались природные бедствия! Пытались и вовсе отказаться от убийств и потреблять в пищу овощи или сотворенную ими самими еду. Верую, верую, что потомки наши будут мудрее нас и перестанут лить кровь зазря…
Я больше не мог ЭТО СЛУШАТЬ. Не воздавать жертву Господу!.. Нет, с самого начала я был прав: этот человек безумен. А старик просто подыграл. Ну и дурак же я доверчивый! КАК ЖЕ НЕ ВОЗДАВАТЬ ЕЖЕДНЕВНУЮ ЖЕРТВУ ВСЕСОЖЖЕНИЯ? А КАК ОЧИСТИТЬСЯ, ЕСЛИ СЛУЧИЛОСЬ НЕВОЛЬНО НАРУШИТЬ ЗАПОВЕДЬ? ЭТО ЧТО ЖЕ, ПОТОМКИ ПОГРЯЗНУТ ВО ГРЕХЕ И ПЕРЕСТАНУТ БОРОТЬСЯ ЗА ЧИСТОТУ ДУШИ?! И что это значит: в Господа будут веровать другие народы? ЗАВЕТ С НАМИ ЗАКЛЮЧИЛ ГОСПОДЬ, С ИЗБРАННЫМ ИМ НАРОДОМ, С ЦАРСТВОМ СВЯЩЕННИКОВ И НАРОДОМ СВЯТЫМ… Нет, НЕТ, НЕТ!
Он лишь народ смущает. Он не пророк! ОН НЕ ПРОРОК
Он исковеркал Твою Волю!.. Вот если я… Господи, дай знак, если хочешь, чтобы… Я буду служить Тебе. Сделаю все, как Ты захочешь. Не то, что он. Ни слова не добавлю от себя. Я готов, если только Ты хочешь, Господи!..
3. Голод и неприятности
День был испорчен, а казалось, что испорчена вся жизнь. Ведь человек, в которого я поверил, оказался лже-.
Усугублял положение голод. Порой он не чувствуется и ты не принимаешь его всерьез, но иногда он просто невыносим. Ты не способен думать ни о чем другом: в любую мысль, в любое чувство врывается знобящая пустота внутри – не метафизическая, а вполне физическая. Такой вид пустоты, который нельзя отложить на потом или приглушить разрешением житейских проблем.
Я маялся и не знал, куда себя деть. До деревни далеко, да и мне не везло в ней. Однако идти больше некуда, так что я отправился искать неприятностей – они же ждут.
Ноги еле шли, я оступился и порвал ремешок на обуви. К счастью, сандалия не отвалилась совсем, а повисла на двух уцелевших веревочках. Только они быстро стирали ногу. Я хромал, пытался эдак приноровиться шагать без боли. Не удавалось. Тащился под палящим солнцем и представлял, как в деревне останусь ни с чем.
Реальность превзошла ожидания. Прежде чем увидеть, я услышал: крики, брань. Это жители деревни пытались то ли убить, то ли просто поколотить одного из своих. Мужчина так просто не давался, и на него бросились сворой. Я побежал на выручку, забыв о ремешках. В ту же секунду упал, а моя сандалия окончательно порвалась. Еще, потом оказалось, я разбил ногу, но сперва этого не заметил. Я спешил их образумить.