Уставал. Ну что тут еще сказать? Что я тебе могу рассказать про труд? Твои руки, спина опытнее меня в этом деле… Да работали мы просто: вот как люди работают, так и мы. Понимаешь?
Это было и новое, и обыденно-старое. Особенного единства с людьми я не почувствовал, но мы свыклись, сшутились. Меня не презирали за мое прошлое, потому что тут никому нет ни до кого дела. Свобода! И не давили как младшего: труд уравнивает всех. Я рассказывал о приключениях, и под эту повесть работа спорилась. И я все не мог перестать удивляться, что каждый день встречаю одни и те же лица. После стольких дней странствий.
Вернувшись к нормальности, я попытался оценить свои противоестественные мечты. Вот тут люди тоже жаждут, но другого. Искренни ли они в выборе цели? Никак не могу поверить, что мечтать можно так скучно! Это не в укор, это самому себе упрек: почему тебе-то не нужно? Ну почему ты не вписался в их понятную жизнь и какая тебе в этом награда? Вот если серьезно, зачем? Выделился, доволен собой, и чё? А дальше просто шило, от которого ты весь издергался, да дай Бог, чтобы не загноилась рана! И finita. Живи с этим, даже не сумев объяснить себе, ради чего. Единственное справедливое оправдание, пожалуй, в том, что ты отдал этому пути целую жизнь. Вот его стоимость, сам ее назначил. Не станет же человек всем сердцем стремиться к пустотным миражам? Если и будет, то благие метаморфозы на пути к ускользающему образу останутся настоящими. Дело же не в точке B на карте, да? Дело в пути и в том, что ты творишь во время странствия.
Я не долго продержался на работе: я полюбил. Хоть убей (да, плохая шутка, учитывая, где мы) не помню, как мы с ней познакомились. Она жила в том же городе, но родом была из дальних краев. Из каких-то чудных языческих мест, где женщины и мужчины равны. Ее воля была гораздо крепче моей. Впрочем, это не первая женщина, которая меня сильнее. Просто именно в ней эту черту мне хочется выделить как определяющую. Молодая, хоть и старше. Приветливо-светлая. Умная. Я был очарован, а она пригласила быть ее гостем.
Дом принадлежал ей одной. Она сказала, что в их культуре это нормально. Верить на слово мне не хотелось, но проверить не было никакой возможности. На вопрос, что она делает в этом городе, она не ответила. Заметила лишь, что нехорошо лезть в дела едва знакомого человека, а знакомого и подавно, если только не хочешь оказать помощь. А помогать мне ей было не в чем.
Она предложила ночлег и угощение и пригласила, если останусь в городе, жить у нее. Я спросил об оплате, она ответила, что денег у нее достаточно, а вот общения не хватает. Что ей нужен собеседник, ну, и если до того дойдет…
Я был оскорблен. Но что-то внутри подсказало: посмотри на все еще раз. Я посмотрел и с сожалением заметил, что моей единственной женщиной была ненавистная и давно забытая недоженушка. За чистоту бороться уже не приходилось, а вот освободиться от страха ущербности… Я принял приглашение. Не подумай, не ради комфорта, даже не ради утех: мне нужно было восполнить белые пятна моего образования, отпустить негатив прошлого, впустить в жизнь новое, выйти за собственные рамки. Будь у меня на сердце в тот момент хоть капля корысти, я бы тут же убрался подальше – из гордости, навязчивой и неподкупной. Но сердце было чисто.
Через несколько дней я бросил работу. Вручил ей все свои деньги. Она повертела их в руках и вернула, мол, сам заслужил, сам и трать. В итоге их украли; потом расскажу почему.
Чудное дело, мы с ней почти не разговаривали. Она вообще предпочитала молчать. Каждый вечер разжигала костер на заднем дворе, мы сидели и смотрели на огонь. Ума не приложу, откуда только у нее столько древесины. И все на ветер без капельки смысла.
– Игра стоит свеч, – сказала она мне.
Я не понял. Причем тут пустое транжирство?
– Понимаешь, мне хватает денег, чтобы доставать дерево и жечь его.
– У тебя что, лишние?
– Да нет. Но именно на костер хватает.
– Можно же на что-то другое тратить. Что-то… полезное!
– Говорит мне бедняк, привыкший выпрашивать милостыню, – засмеялась она. – А мне казалось, ты как никто иной понимаешь, какая это все фикция.
– Что – фикция?
– Деньги.
Но я не понимал.
– Знаешь, я как-то спросила себя, будь у меня бесконечное количество этих монеток, что бы я делала… И знаешь что? Я бы жгла костер каждый вечер, когда загораются звезды!
– Бесконечно много… Ну, если бесконечно, то может быть, может. Но их не бесконечно же у тебя?
– Нет. Но я могу позволить себе исполнить свою мечту, понимаешь? Это же так красиво!
– А ты не боишься, что все однажды закончится?
– Оно все равно закончится. Это известно и совершенно достоверно. Неизвестно лишь, что закончится раньше: мои деньги или я сама? Не знаю, кстати, что хуже… или лучше. Нет, лучше, определенно, лучше!