– Роланд, давай сам!– в отчаянии крикнул он, но когда, улучив момент, поспешно огляделся, то увидел, что Роланд по-прежнему стоит, скрестив руки на груди, с лицом отрешенным и безмятежным. Возможно, стрелок раздумывал над шахматными задачами или размышлял о давнишней любовной переписке.
Радар на спине у крысы вдруг замер. Блюдце едва заметно повернулось и, жужжа, нацелилось на Сюзанну Дийн.
"Осталась одна пуля, – мелькнуло в голове у Эдди. – Если промажу, эта тварь начисто сдерет Сьюзи лицо".
Вместо того, чтобы выстрелить, он сделал шаг вперед и что было силы пнул крысу. Башмаки Эдди сменила пара мягких мокасин из оленьей шкуры, и сотрясение от удара передалось по ноге до самого колена. С прерывистым, каким-то заржавленным визгом крыса перекувырнулась на земле раз, другой, и замерла кверху брюхом. Эдди увидел что-то вроде дюжины коротких, толстых механических ножек, поршнями ходивших вверх-вниз. Каждая ножка оканчивалась острым стальным когтем. Когти вращались вокруг своей оси на шарнирчиках величиной с карандашный ластик.
Из средней части робота выдвинулся стальной стержень; механическую крысу подбросило, перевернуло, и она вновь заняла нормальное положение. Эдди повел револьвер вниз, оставив без внимания мимолетный порыв подстраховаться свободной рукой. Может, в его родном мире легавые и были обучены стрелять таким манером, но тут это делалось иначе. "Когда забудешь, что револьвер здесь, когда покажется, будто стреляешь из пальца", – наставлял Роланд, – "тогда ты будешь близок к цели".
Эдди нажал на спуск. Крошечное блюдечко радара, вновь завертевшееся в попытке отыскать врага, исчезло в синей вспышке. Послышалось сдавленное "клуп!",и крыса упала на бок – мертвая.
Эдди обернулся. Сердце у него стучало, как отбойный молоток. Насколько помнил юноша, в такое бешенство он не приходил с тех пор, как понял, что Роланд намерен держать его в этом мире, пока не завоюет или не потеряет свою окаянную Башню… иными словами, пока все они, вероятно, не пойдут на корм червям.
Он навел разряженный револьвер в сердце Роланду и хрипло, едва узнавая собственный голос, проговорил:
– Если б тут еще оставался патрон, ты, пожалуй, уже сейчас бросил бы убиваться из-за своей занюханной Башни.
– Эдди, перестань! – резко сказала Сюзанна.
Эдди посмотрел на нее.
– Чертова железяка собиралась кинуться на тебя,Сюзанна, и сделать из тебя суслика.
– Но она же до меня не добралась. Это тыее ухлопал, Эдди. Тыпоказал ей,где раки зимуют.
– Егозаслуги в этом нет. – Эдди хотел было убрать револьвер в кобуру, но к своему вящему неудовольствию понял, что убирать его некуда. Кобура была у Сюзанны. – Он со своими уроками – со своими проклятыми уроками– тут ни при чем. – Лицо Роланда, до сих пор выражавшее умеренный интерес, внезапно изменилось. Взгляд переместился в некую точку над левым плечом Эдди.
– ЛОЖИСЬ! – крикнул стрелок.
Эдди не стал задавать вопросов. Его ярость и смятение вмиг как рукой сняло. Он кинулся на землю и, падая, увидел: молниеносным движением, превратившим его левую руку в размазанное пятно, стрелок потянулся к кобуре. "Боже ты мой, – подумал молодой человек, – НЕ МОЖЕТ он быть таким шустрым, таких шустрых в принципе не бывает, у меня получается ничего себе, но рядом с Сюзанной я просто копуша, а Сюзанна по сравнению с ним – черепаха, которая силится взойти на стеклянную кочку…"
Что-то пронеслось у Эдди над самой головой – что-то, что, громко и пронзительно пища в своей механической ярости, выдрало у него клок волос. Стрелок открыл огонь с бедра – три быстрых выстрела прогремели друг другу вдогонку, как три удара грома, – и писк оборвался. На землю между тем местом, где лежал Эдди, и тем, где рядом с Роландом привстала на обрубках ног Сюзанна, с глухим стуком шлепнулось некое создание, показавшееся Эдди похожим на крупную механическую летучую мышь. Суставчатое, крапчатое от ржавчины крыло ударило по земле, словно досадуя, что возможность упущена, и застыло без движения.
Легко ступая в старых, разбитых сапогах, Роланд подошел к Эдди и протянул ему руку. Эдди принял ее и позволил Роланду помочь ему подняться. Он обнаружил, что не может говорить: падение вышибло из него дух. "Может, оно и к лучшему… похоже, всякий раз как я разеваю пасть, будь она неладна, я что-нибудь да ляпну".
– Эдди! Ты в порядке? – К тому месту, где, нагнув голову и уперев руки в ляжки, он пытался отдышаться, ползла Сюзанна.
– Ага, – прохрипел Эдди. Он с усилием выпрямился. – Так, пустяки, легкая стрижечка.
– Эта тварь была на дереве, – мягко сказал Роланд. – Поначалу я и сам ее не приметил. В это время дня свет становится обманчив. – Стрелок помолчал и тем же мягким тоном продолжил: – Эдди, опасность Сюзанне никак не угрожала.
Эдди утвердительно мотнул головой. Теперь-то до него дошло: проворство, с каким стрелок выхватывал револьвер, позволяло сжевать гамбургер, запить его молочным коктейлем – и не опоздать с выстрелом.
– Ну, хорошо, хорошо. Скажем только, что я не одобряю твою методу обучения, ладушки? Но просить прощенья я не собираюсь, не жди.
Роланд наклонился, подхватил Сюзанну на руки и принялся отряхивать. Делал он это равнодушно-ласково, как мать отряхивает делающего первые шаги малыша после одного из неизбежных кувырков в пыли на заднем дворе.
– Я не жду от тебя извинений; кроме того, они не надобны, – сказал он. – Два дня назад у нас с Сюзанной произошел подобный же разговор. Верно, Сюзанна?
Она кивнула.
– Роланд придерживается мнения, что ученику время от времени требуется хороший пинок в ребра.
Эдди посмотрел на учиненный ими разгром и медленно принялся выколачивать из штанов и рубашки костяную пыль.
– Слышь, старик, а если б я сказал тебе, что не хочубыть стрелком? А, Роланд?
– Я бы ответил, что твои желания не имеют большого значения. – Роланд смотрел на металлическую будку у каменной стены и словно бы утратил интерес к беседе. Эдди уже видел такое раньше. Когда разговор сворачивал на если бы да кабы, Роланд почти всякий раз терял к нему интерес.
– Ка?– В вопросе Эдди звучали отголоски былой желчности.
– Верно. Ка.– Роланд подошел к будке и провел рукой по желтым и черным полосам, наискось расчерчивавшим переднюю стенку. – Мы нашли один из двенадцати пограничных порталов, кольцом опоясывающих этот мир… одну из шести троп к Темной Башне.
И это тоже ка.
– 27 -
Эдди пошел обратно, за инвалидным креслом Сюзанны. Просить молодого человека об этом не пришлось – ему хотелось некоторое время побыть одному, чтобы вновь взять себя в руки. Теперь, когда стрельба закончилась, каждый мускул в теле Эдди словно бы мелко дрожал и трепетал не в лад с остальными. Юноше не хотелось, чтобы товарищи видели его в таком состоянии – не потому, что оно могло бы быть неверно истолковано как испуг, а потому, что Роланд, или Сюзанна, или оба могли бы распознать его истинную природу: перевозбуждение. Пришедшееся Эдди по нраву. Даже нетопырь, едва не снявший с юноши скальп, не перетянул чашу весов.
"Это все муть, парень. Сам же знаешь".
К сожалению, Эдди этого незнал. Он лоб в лоб столкнулся с тем, что Сюзанна открыла для себя чуть раньше, пристрелив медведя: можно было сколько угодно разглагольствоватьо том, что не хочешь быть стрелком; что не желаешь, словно последний бродяга, скитаться по этому безумному миру, где кроме них троих нет, кажется, ни единой живой человеческой души; что на самом деле тебе, Эдди Дийну, больше всего охота стоять на углу Бродвея и Сорок второй улицы, прищелкивать пальцами под ревущую в наушниках плеера "Криденс Клируотер Ривайвл", смачно чавкать сосиской с соусом чили и глазеть на проходящих мимо девчонок – на в высшей степени аппетитных и соблазнительных нью-йоркских девчонок с надутыми – "да пошел ты!" – губками и длиннющими ногами из-под коротких юбчонок. Можно было распространяться об этом до посинения, но сердце Эдди знало иное. Сердце Эдди знало, что, отправляя электронный зверинец на небеса, он наслаждался– во всяком случае, пока шла потеха и Роландов револьвер был его, Эдди, личной портативной грозой. Что он с удовольствиемпнул робота-крысу, пусть даже отшиб при этом ногу и чуть не навалил в штаны со страху. Страх странным образом лишь обострял наслаждение.