Но Ахилла постигла в «Илиаде» лишь одна суровая кара: он потерял лучшего друга — Патрокла. Значит, в речи Феникса имелась в виду именно эта кара. А следовательно, Феникс введен тем, кто ввел и Патрокла. Это подтверждается всеми связями героя. По сюжету, оба героя происходят из Локриды: Патрокл — из Опунта, Феникс — из Эллады. Патрокл стелет ложе Фениксу, оставшемуся после неудачного посольства в стане Ахилла. В XVII песни Афина, чтобы побудить ахейцев лучше сражаться за тело Патрокла, появляется среди них в облике Феникса. В XIX песни Феникс — в числе утешающих Ахилла, когда тот горюет над телом Патрокла. На похоронах Патрокла (песнь XXIII) Ахилл поручает Фениксу надзор за состязаниями колесниц.
Оснащенность имени Феникса постоянными эпитетами — 25 процентов, то есть почти такая же, как у Патрокла — 23 процента.
Обида, причем в столь же наглядно персонифицированной форме, фигурирует и в XIX песни — там содержится признание, что беду содеяла именно эта богиня. В свое время она и Зевса ослепила, за что он, схватив ее за кудри, швырнул с Олимпа на землю — и упала она на людей. Песнь повествует о примирении Агамемнона с Ахиллом над трупом Патрокла. Оба признают свою вину, хотя и навеянную богами, оба раскаиваются. Провозвестником этого был Феникс, но лишь касательно Ахилла.
В речи Феникса сформулирована та идея, которую внесла в «Илиаду» «Патроклия», — идея вины Ахилла, достойной наказания, кары, возмездия. За чрезмерную обидчивость, мстительность и жестокость. Поучения Феникса можно понять и как апологию милосердия а это позволяет связать их с еще одной темой «Илиады» — с выкупом тела Гектора, с милосердием, которое Ахилл в XXIV песни проявил к отцу Гектора — старому царю Приаму. Правда, за выкуп, но в ту эпоху иначе и не мыслилось (впрочем, и в наше время милосердие не всегда и не обязательно безвозмездно).
«Выкуп» (песнь XXIV) многие аналитики, в частности У. Виламовиц, трактовали как позднюю добавку к поэме — добавку, знаменовавшую важный сдвиг в представлениях варварской Греции, в мышлении и морали героического века.
13. ЭНЕЙ
В «Илиаде» Эней не одерживает никаких побед, наоборот, терпит сплошные поражения, но прославляется выше всех героев. Он всего лишь представитель боковой, младшей линии царствующей династии («орлеанской ветви» дома Приама, как пошутил один английский ученый), но боги наперебой защищают и спасают его от гибели — даже те, которые на стороне противника, ахейцев (в частности, Посейдон). Аполлон уносит его в свой храм, чего не удостоился даже Гектор. В генеалогии Энея, вложенной в его собственные уста (XX песнь), он получается выше самого Ахилла: происходит от богини Афродиты, входящей в число небожителей, олимпийцев, тогда как Ахилл — только от низшей богини Фетиды, морской нимфы. Это специально подчеркнуто устами Аполлона, ободряющего Энея перед схваткой с Ахиллом. Ни у кого в «Илиаде» нет столь развернутой генеалогии — целых тридцать девять строк!
Многие из центральных песен «Илиады» (почти вся «Ахиллеида» Грота, «Патроклия», песни с поединками Париса и Гектора против ахейских героев) не знают Энея. Крупные общие сражения идут без него. Певец даже считает необходимым объяснить это отсутствие: «…гнев он всегдашний питал на Приама, ибо, храбрейшему, старец ему не оказывал чести» (XIII, 460–461). Кроме Каталога троянских сил Эней выступает лишь в трех местах «Илиады»: в Диомедии (V песнь), битве с Идоменеем (XIII) и в поединке с Ахиллом (XX), — и во всех трех его выступление не меняет ситуации, выглядит вставкой. Во вставках даже противник Энея выглядит иным, чем в остальной «Илиаде». Так, чтобы оттенить благочестие Энея, его повиновение воле богов, Диомед тут же изображен нахальным богоборцем — он ранит Афродиту и Ареса, нападает на Аполлона, и все это несмотря на то, что за рамками вставки (чуть позже) он уверяет, что никогда и не мыслит бороться с богами!
Спасая Энея в конце поединка с Ахиллом, Посейдон объяснил богам свое вмешательство: необходимо соблюсти то, что предназначено судьбой и Зевсом, «…предназначено роком — Энею спастися… Будет отныне Эней над троянцами царствовать мощно, Он и сыны от сынов, имущие поздно родиться» (XX, 302, 307–308). По мнению многих ученых (Т. Берг, Э. Каммер, У. Виламовиц, Э. Бете и др.), это типичное vaticinium ex eventu, то есть «предсказание задним числом», исходящее от уже произошедшего события: оно не высказано в жизни до события, а вошло в поэму после него. Его вложили в уста бога, который не должен ошибаться, те, кто хорошо знал, что оно не может не сбыться, — потому что уже сбылось. Кто знал, что род Энея царствует в Троаде.