Я убедился: имя генерала Северного производит магическое действие. Довольно скоро мы распечатали три протокольные рожи. Две из них представляют интерес. Один мужик сидел за изготовление самодельных взрывных устройств, а второй не гнушался ничем, если ему платили.
К сожалению, все свидетели, видевшие мужика, раздававшего пакеты с бомбами, несовершеннолетние. Ребят можно опрашивать только с согласия родителей и в их присутствии. Хорошо, что родители особенно не артачились. Все ребята указали на фотографию мужика, способного ради денег на все. На него же указали работники аэродрома. С этим разобрались. Осталось найти помощника Недельского в городе. Ребята последовательно просвечивали весь криминальный контингент Сосновска, а я стал думу думать. Кто-то уже очень сильно у Недельского в долгу должен быть, чтобы на такое дело в родном городе пойти. Это же пожизненное. К утру я вспомнил про Семена, когда-то трудившегося у Немчиновых и участвовавшего в захвате Вальки в заложницы. Валька, дура, не стала писать заявление, что Семен покушался на ее драгоценную жизнь. Доброта-то, она известно, до чего доводит. «Не делай добра, не увидишь зла» – не просто так поговорка появилась. Я решил навестить Сему. Ребята говорят, что он вроде как твердо встал на путь исправления, но что-то не очень верится. К Семену вместе со мной поехал Виталий Петрович, зачем-то решил Семе в глаза посмотреть. Что там увидеть можно? Одно свинство.
Думаю, что Виталий Петрович даже не предполагал, что бывают такие условия, в каких живет Семен вместе с беременной женой Клавой. Семен вырос в детском доме, по достижению совершеннолетия он получил ключи от комнаты в коммуналке. Там и жил. Однако пока он отдыхал в местах не столь отдаленных, соседи умудрились его выписать. Теперь он бомж. У Клавы ситуация схожая. Несколько лет назад ее осудили, несправедливо, естественно. Когда вышла на свободу, родная сестра ее из дома выгнала, якобы она приличных людей позорит. Теперь Сема с Клавой живут в бараке без отопления и воды, удобства во дворе. В комнате у них маленькая печка, которую они топят мусором. Зарабатывает Клава, стоя на паперти, милостыню ради Христа просит. Сема работу находит редко, никто бывшего заключенного не берет. Как ребенка будут растить, не знают, может быть, придется на время в Дом малютки сдать. Про Недельского ничего не слышали. Семен побожился, что больше никогда с Недельским дело иметь не будет. Если его еще раз посадят, Клава с дитем точно загнутся. То, что Валька на него заявление не написала, помнит, просил ей кланяться. Виталий Петрович, конечно, сразу открыл кошелек. Интересно, что Семен к деньгам даже не притронулся, только поблагодарил. Деньги взяла Клава, видно, она всем у них рулит. У такой не забалуешь. Денежная помощь – хорошо, но долго сыт ей не будешь. Я позвонил отцу, он пообещал взять Семена чернорабочим. Мы сразу же поехали на завод. Виталий Петрович звякнул еще Пантелею, он где-то там мигнул, и Семену с Клавой выделили общежитие. Они как вошли в общежитие, так ахнули. Чистая светлая комната, санузел и маленькая кухня. Клава осталась обустраиваться, а Семен сразу пошел работать. Если получится, он хотел бы работать на полторы ставки.
Что же, с Семеном я вытянул некозырную карту, но хоть доброе дело сделал, пристроил бедолаг. Перед нашим уходом Клава покраснела и попросила Виталия Петровича посмотреть ее дело. Утверждает, что следствие велось очень плохо и что ее подставили. Виталий Петрович обещал. Дело из архива придется доставать мне. Ох, не погладит меня по голове начальство.
Я решил съездить к Немчиновым. Маньку надо проведать и, может, соснуть хоть пару часиков. Сегодня Новый год, две ночи без сна я не потяну. Как известно, Бог располагает… Моим мечтам сбыться не удалось. Позвонил Пантелей и срочно вызвал к себе, появились новые обстоятельства. У Пантелея я застал Ларису Ивановну. После того как она обрела сына, Лариса Ивановна бросила пить и даже приобрела некоторый лоск успешной бизнес-леди. Сейчас на ней не было лица. В мэрию она пришла тайком в парике и чужой одежде. Я поначалу даже решил, что у меня начались глюки.