Сосновск. Игорь
После того как я обнаружил пропажу денег из сумочки Жаклин, я запаниковал, Валентине грозила реальная опасность. Кому я мог об этом сказать? Я позвонил Пантелею Ивановичу, я ему звонил и раньше, пытался проинформировать, что приехала Жаклин, но он был в командировке в Китае. К сожалению, Пантелей Иванович все еще был вне доступа. Я выждал несколько дней. Паника не проходила. Я набрал Пашку – он не ответил. Наконец я решился во всем признаться и позвонил Вадиму, он тоже не ответил. Я набирал все телефоны каждые пять минут, но ответа не было. Ночью я не сомкнул глаз, потом решил на все плюнуть и стал собирать вещи. Оставаться здесь дольше было опасно. Только довольная Жаклин никуда не собиралась уезжать.
Монастырь. Валентина
Этот день у нас выдался очень напряженным. Утром мы заехали в банк, взяли мою икону из ячейки и отвезли в монастырь. Туда же Колька привез Юрку и представителя российской юридической конторы, с которой связалась французская сторона. Юрист ознакомился со всеми документами, подтверждающими родство Юрки с Федором Полозковым, со всех сторон сфотографировал икону и медальон. Далее Вадим Витальевич, как представитель клана Немчиновых, официально засвидетельствовал, что это именно те артефакты, которые старый граф когда-то подарил Федору. Дальше Юрка написал доверенность на имя Виталия Петровича. Он в Париже должен был уладить все дела с наследством. Ранее Анна Александровна написала отказ от наследства в пользу Юрки. Юрка очень сокрушался, что не может поехать с нами в лагерь, но Колька был неумолим. После оформления документов Юрка сразу же должен был вернуться к Батищеву. Немчинов все эти предосторожности горячо поддерживал. Павел подъехал в монастырь, забрал Юрку, и мы с радостью пожелали ему счастливого пути. Нас же Колька повез в лагерь.
Лагерь. Валентина
Я была очень неприятно поражена, когда увидела в лагере Ваньку. Он, напротив, обрадовался встрече со мной и полез целоваться. Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня.
– Что я, свою невесту поцеловать не могу? – наглости Ваньки не было предела.
– Какая я тебе невеста, отпусти сейчас же, – я приложила все силы, чтоб вырваться, но Ванька был значительно сильнее меня. Я увидела, что Мишка приуныл. Ванька, черт, очень красивый. Высокий, статный, его поганый, подлый характер никак не отражается на его лице. Я совершенно не ожидала каких-либо действий от Немчинова, но он подошел к Ваньке и настоятельно порекомендовал ему отпустить меня. Ванька только засмеялся и еще сильнее стал прижимать меня к себе. Тут к нам подошел Колька. Он мягко отстранил Немчинова и поинтересовался, понимает ли Ванька русский язык.
– Ты что, – обратился Ванька ко мне, – не только графу даешь, но еще и этому? – показал он на Кольку. У меня потемнело в глазах, я что есть силы пнула Ваньку и наконец освободилась. Я очень надеялась, что плохое знание русского языка не позволит Немчинову осознать то, что сказал Ванька. Но Немчинов понял и начал наступать на Ваньку. Тут вперед вышел Колька. Он бросил Немчинову:
– Уведи Вальку и пацана.
Ванька, дурак, стоял и улыбался. Колька на голову ниже Ваньки, и мой бывший жених думал, что он непобедим, тем более что когда-то занимался борьбой. Я очень хорошо знала, что будет дальше, поэтому посчитала необходимым напомнить Кольке, что в лагере дети. Потом я отвернулась и пошла к скамейке. Через 10 секунд Ванька, весь скрючившись, лежал на земле и скулил, у этого гада еще нашлась наглость начать просить, чтобы я его пожалела.
– Дети, Валентина, должны знать, что надо делать с подлецами, – ответил мне Колька, – и учти, если ты ублюдка пожалеешь, я тебя больше не знаю. – Колька не шутил, в таких ситуациях он был крут.
Жалеть Ваньку я не собиралась, я расплакалась, мне было очень стыдно перед Немчиновыми. Дядя и племянник усадили меня на скамейку и стали утешать. Колькины способности произвели на обоих неизгладимое впечатление. Мишка очень хотел научиться драться так, как Колька.
– Миша, Колька учился драться с раннего детства. Он в детстве медленно рос и был маленьким. Короткая дорога из школы в наш дом шла через соседний двор. Тамошние мальчишки издевались над Колькой и, бывало, били. Ко мне они особенно не приставали, так как я была учительской дочкой.