– Как вы догадались? – удивился полковник.
– Во-первых, я заметила дырочку в занавеске на окне, у нее края подожжены, а во-вторых, помните, в одном из дел Перри Мейсон… – Колька завершить мне не дал.
– Уйди от греха, Левашова, пойди в сад на скамеечке посиди. – Прежде чем уйти, я еще раз глянула на Ивана Никитича, и мне показалось, что он дышит. Я закричала:
– Иван Никитич жив, скорее скорую! – Все сразу засуетились и стали звонить 03. Меня же все-таки выгнали. Я поковыляла к скамейке. Через некоторое время к скамейке подошел Колька. Он рассказал последние новости. Иван Никитич действительно оказался жив. Более того, врач сказал, что ранение неопасное, только большая кровопотеря и возраст. Тут уж как Бог решит. Мы помолчали. Потом я поинтересовалась, удалось ли выяснить, куда доставляли наркоту. Колька, конечно, сделал вид, что доверяет мне по большому секрету государственную тайну, но все же раскололся. Наркотики доставили в ночной клуб, хозяйкой которого была бывшая жена мэра. Теперь будет следствие. Главный вопрос, знал об этом Пантелей или нет. Колька склонялся к тому, что не знал, но подозревал, так как Пантелей Иванович несколько раз обращался наверх с просьбой разобраться с криминальной ситуацией в городе. С бывшей женой мэра водит дружбу приснопамятный Недельский.
– Жалко Пантелея, трудно ему теперь на мэрском месте усидеть. Батя считает, что это только благодаря Пантелею завод решили восстанавливать, как бы теперь не притормозили. Батя прямо другим человеком стал, как опять на завод пошел, – для Кольки пьянство отца всегда было больным вопросом.
– Левашова, не спорь, сегодня же с графом должна уехать. Недельский только завтра с Пантелеем из Китая должен в Москву прилететь. Мы с Пантелеем считали, что до его приезда здесь все тихо будет. И вдруг покушение на Никитича. Жалко его, классный он мужик, я его немного знаю. Главное, что, Левашова? Вовремя сделать ноги. Так что вещички собирай и не дрейфь, немножко потерпеть осталось.
Я подумала: да, уже скоро в школу, отпуск заканчивается, и скоро Вадим Витальевич с Мишкой исчезнут из моей жизни. Я заревела.
– Ты что, Левашова, ты что, так сильно в графа втюрилась? – Я вдруг отчетливо осознала, что я действительно втюрилась в Вадима, по самые уши, причем совершенно безнадежно. Я заревела еще громче.
– Ты чего ревешь, дура, он же по тебе сохнет.
– Я для него мебель, – смогла произнести я сквозь слезы.
– Левашова, Бог дал тебе мозги каких поискать, а вот женской интуиции пожалел.
– Дурак, – я стукнула Кольку в бок.
– Дура, – Колька поцеловал меня в щеку.
К нам подошел Немчинов, в глазах у него стояла тоска. У Кольки сразу же нашлись дела в доме.
– Валентина Васильевна, – обратился ко мне Немчинов, – если меня арестуют, вы будете приходить ко мне в тюрьму на свидания? А то я здесь совсем один.
– Как это вас арестуют, за что?
– Ну, я вор, наркобарон, а теперь и убийца, – невесело пошутил Немчинов.
– Даже не шутите так. И вовсе вы не один, у вас есть Батищев, Колька, Вовка, Павел и мы со Светкой. Знаете, когда маму с папой хоронили, на кладбище полгорода пришло. Вы не думайте, что мы никто, мы большую волну поднять можем.
– Спасибо вам. Валентина Васильевна, если бы не вы… Можно я задам один вопрос? Но если он вам не понравится, давайте будем считать, что я его не задавал. Только не отворачивайтесь от меня.
– Заметано, – я подумала, что Немчинов опять что-нибудь про Ваньку спросит.
– Не согласились ли бы вы…– Немчинов остановился.
– Вы хотите, чтобы я куда-нибудь с вами поехала?
– Нет, совсем не то. Просто мне очень тяжело подобрать слова. – Немчинов помолчал.