– У вас же была выигрышная позиция, почему вы предложили ничью? Миша – мужчина, и он должен уметь проигрывать.
– С одной стороны, вы правы. С другой – Миша – ребенок, а играл не со сверстниками, а со взрослым человеком. Разумно дать ему некоторую фору. У него и так неприятностей в жизни хватает, ребенку нужны положительные эмоции.
– Вы настолько сердобольны?
– Когда мне было 14 лет, мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Я все очень хорошо помню. У меня тогда была жива бабушка, которая стала мне и мамой, и папой, а Миша один среди чужих людей, так как вас, простите, близким человеком назвать трудно.
– Извините, – буркнул Немчинов, повернулся и быстро ушел.
Москва. Николай
По прилете в Москву я не смог сразу же уехать домой. Начальство долго полоскало мне мозги. Мне припомнили все мои огрехи, даже существующие только в воображении начальников. Я тоскливо слушал, временами хотелось подать рапорт и податься в участковые. Никому ничего не должен, пасешь местных алкоголиков и разбираешь, кто кого стукнул сковородкой – жена мужа или наоборот. Я уже даже Маньке во Францию позвонил и обсудил с ней такую перспективу. Манька долго смеялась.
Через три дня оказалось, что все, что было раньше, – это профилактическая работа с ценными кадрами. Я получил серьезное задание. Используя мои давние связи, мне вменялось в обязанность прощупать ситуацию в родном городе и попытаться разобраться в сложных взаимоотношениях нашего мэра с начальником его охраны Недельским. Оказывается, мэр неоднократно просил помощи у силовых структур. Недельский его достал! Дополнительно я должен был выполнить задание Немчинова-старшего, работая под видом частного детектива. С городскими силовыми структурами мне приказано было дела не иметь. Я получил несколько контактов с личной «гвардией» губернатора и контакт с главой охраны Немчинова-младшего. По отзывам Павел Смирнов был честным офицером, прошел Чечню, был тяжело ранен, нуждался в длительной реабилитации на свежем воздухе, потому и работал в охране усадьбы новоиспеченного барина. В порочащих связях замечен не был. Ну хоть что-то, а то один – против мэра и его охраны! Курам на смех! Естественно, мне было приказано не зарываться, а просто искать и сливать информацию туда, где ее смогут правильно оценить и принять единственно верное решение, как действовать.
Наконец я отбыл в родной город. Он, конечно, изменился за годы моего отсутствия, но не очень сильно. Я решил, что после многочисленных ЦУ, полученных в Москве, моя голова нуждается в отдыхе, поэтому первым делом я поехал к моему большому другу Володе Ерофееву, который работает лесником. Никогда не считал себя сентиментальным, но, когда мы с Вовкой обнялись, чуть слезу не пустил. До чего же хорошо дома! Мы с Вовкой и в баньке попарились, и шашлычков поели, и на рыбалку съездили. Кайф!
Вовка рассказал мне последние новости. Оказывается, год назад в город приехал перец, который устроился работать учителем математики в соседнюю с нашей школу. На морду он красавец писаный, а по характеру – гнилой. Так вот наша умница-разумница Валька Левашова, которую мы с Вовкой своей сестрой считаем, возьми да и влюбись в него. Даже больше, замуж за него собралась, правда, до ЗАГСа не добралась, раскусила и выгнала гада. Перцу у Вальки очень понравилось, так он после того, как ему на дверь указали, преследовать Вальку начал, она из дома боялась выйти. Вовке это Валькина соседка тетя Зина рассказала. Вовке пришлось объяснить перцу, что он не прав. Без рукоприкладства не обошлось, перцы русского языка не понимают. Я взял на заметку, встречу гада – поговорю по душам, поучу уму-разуму. Обидеть Вальку – это все равно что мне в душу плюнуть. Самое ужасное, что сейчас Валька вместе со своей подружкой Светкой находится в имении Немчинова-младшего. Девчонки подрядились готовить племянника архитектора к школе. Я понял, что должен срочно начать разбираться с проблемами Немчиновых, девчонкам может грозить реальная опасность. Пришлось уехать от Вовки быстрее, чем предполагал, так как у меня было еще одно неотложное дело, которое я должен был сделать, прежде чем начну работать. Целых два года я не видел отца и мать.
Последний раз, когда я был в Сосновске, я прикупил родителям развалюху в деревне, чтобы они могли летом возиться в огороде. Отец на радостях выпил, хотя клятвенно обещал мне не пить, мы сильно поссорились, и я уехал, хлопнув дверью. Мать мне, конечно, писала, что отец больше не пьет, но я сильно сомневался в этом. Я боялся ехать к родителям, боялся убедиться, что я прав. После Вовкиного рассказа о Вальке время стало поджимать, поэтому откладывать поездку к родителям больше было нельзя.