Был ли то редкий случай совпадения событий, или некий заговор против неё лично, она не ведала, однако в силу подозрительности характера склонялась к тому, что был именно заговор. Потом, восстановив последовательность происшествий, ясно поняла: нет, никакого заговора не было. Но как объяснить внезапную враждебность Тротби и Гуччо? Исчезновение Одинокого Путника? Все это было похоже на мозаику, которую невозможно сложить из-за потери нескольких кусочков смальты. Так, рассуждая сама с собой, Энна вышла на улицу Розовых Фонарей.
Дом Лансере Бада (а значит, и дом Тротби) она увидела сразу. Он стоял за каменной стеной, увитой плющом; его крохотные башенки, покрытые позолотой, сверкали в ярких солнечных лучах, а невысокие шпили были увенчаны позолоченными же шарами, кои сами казались маленькими подобиями солнца.
Без долгих колебаний Энна направилась к большим чугунным воротам, намереваясь во что бы то ни стало пройти в дом, как вдруг сердце её дрогнуло, и отголосок давней глухой, тягучей тоски обжег душу. Она резко остановилась. Через мгновение всего ей стало ясно, что предчувствие, так часто выручавшее её прежде, не обмануло и на сей раз. Среди прохожих, которых тут было совсем немного, она заметила двух весьма подозрительных человек. Эти явно никуда не торопились, а не спеша прогуливались по улице взад-вперед. Потом Энна заметила ещё одного бездельника, потом ещё одного... Они подмигивали друг другу и строили таинственные физиономии, но, сходясь на середине улицы, усиленно делали вид, что незнакомы. Девушку немало позабавила бы эта бездарная игра, если б дело происходило не возле дома Тротби. Ибо хотя месьор наследник и повел себя нагло и оскорбительно, Энна не испытывала негодования в достаточной мере, чтобы выкинуть его из сердца и из головы напрочь. Его рассказ о Соломии и дяде Лансере тронул её, хотя она вряд ли призналась бы в этом даже под пыткой. И Гуччо... Милый Гуччо, с таким отчаянием бросившийся защищать своего хозяина...
Что же здесь делают эти хаки? Энна как встала столбом посреди улицы, так и продолжала стоять, размышляя над всем происходящим. Теперь не было сомнения в том, что старый Аддини, базарный прорицатель, сказал ей чистую правду. Лансере Бад в опасности, иначе кто стал бы следить за его домом, а значит, и за ним самим? Впрочем, Энна могла сознаться хотя б самой себе в том, что и на миг не сомневалась в искренности слов Аддини. Но как же странно то, что дядя Тротби и есть тот мудрец, ради которого она приехала в Нилам...
"О-о-о-о..." - мысленно простонала Энна, ясно осознавая, что на всю армию вопросов у неё пока нет ни одного ответа. Если б рядом был Одинокий Путник! Такой спокойный, такой уютный и надежный... Он не стал бы в бессильном раздражении кусать губы и сжимать кулаки, он...
Хаки насторожились, видя, что юная особа, одетая в мужское платье, стоит перед домом Бадов и не двигается с места. Потихоньку они стали подтягиваться к ней, тревожно переглядываясь и делая большие глаза...
Заметив танец хаков вокруг себя, Энна не стала выхватывать кинжал и нарываться на неприятности, особенно опасные в чужом городе, а благоразумно удалилась. Теми же улицами она возвращалась в дом Иеремии, после четверти дня прогулки по Ниламу уставшая так, как будто шла без отдыха сутки напролет. Мысли наконец перепутались в её голове. Сейчас она хотела лишь одного: войти в дверь, выкрашенную в яркий синий с красными полосами цвет, и за нею увидеть Одинокого Путника, потягивающего вино из серебряного кубка...
* * *
Но Одинокого Путника она не нашла и в трактире. Иеремия, веселый и ничуть не встревоженный, сказал Энне, чтобы она не волновалась, что Шон человек бывалый, постоять за себя умеет, поэтому ничего с ним не случится. "Подожди, красавица, - добавил трактирщик, - к вечеру он уж точно появится."
Однако Шон не пришел и к вечеру. В сумерки, когда Энна сидела на роскошной кровати в своей зеленой комнате и мрачно грызла ноготь на мизинце, в дверь постучал Иеремия. Он улыбался, но девушка легко разглядела в глазах его беспокойство, коего и следа не наблюдалось днем.
- Надо ещё подождать, - с порога объявил он. - Шон отважен, ловок и силен. С ним никогда не справится вся наша ниламская стража.
- Ну, уж это ты приврал, - расстроенно сказала юная воительница, не далее как вчера убеждавшая Тротби, что Одинокий Путник легко одолеет целое войско.
- Вовсе нет, - неубедительно запротестовал Иеремия. - Он ловок, он отважен... - голос его угас, и он с тоскою оглянулся, словно надеясь узрить за спиною высокую крепкую фигуру Шона - увы, там темнел пустой и тихий коридор, и только. - Вот навязались вы на мою голову, - горько пожаловался хозяин. - Жил себе, знать ничего не знал и ведать не ведал, где мой старый товарищ. А сейчас душа в пятках: что случилось? Куда пропал? Тьфу, напасть!
Энна сочувственно посмотрела на Иеремию. Она прекрасно понимала его страдания. В некотором смысле добрый хозяин, поселив в своем доме бывшего сослуживца и его спутницу, нес ответственность за их жизнь и здоровье. Во всяком случае, так чувствовал бы любой порядочный человек.
Иеремия сделал осторожный шаг к креслу, присел на самый край, будто это он зашел в гости.
- Знаешь, Энна, - пробормотал он, - пожалуй, я пошлю своего парня кое-куда... Может, ему удастся...
- Хорошо, - согласилась девушка, не дослушав. - Пусть твой парень порыскает по окраине, а я пойду искать Одинокого Путника в городе.
- Куда это ты пойдешь? - вскинулся хозяин. - Ночь наступает! Я не могу отпустить тебя одну!
- Мало ли мне приходилось таскаться ночами туда-сюда, - успокоила его Энна. - Не бойся за меня. Я расправлюсь с любым, кто только посмеет приблизиться ко мне на шаг.
На последнем слове она запнулась, словно сомневаясь в истинности своего самоуверенного заявления. Затем улыбка тронула её нежные розовые губки. Подмигнув Иеремии, который смотрел на неё с большим интересом и почти совсем без насмешки, девушка взяла дорожный мешок и вытряхнула из него на кровать все содержимое. Дальнейшие её действия заставили Иеремию побагроветь до цвета заходящего солнца и, стыдливо опустив глаза, отвернуться: юная воительница быстро скинула с себя рубашку и штаны, оставшись совершенно обнаженной. Ее прелести, кои хозяин уже не видел, но шестым чувством ощущал так явственно, что сдавленный стон рвался из его широкой груди, через мгновение скрылись под белым лифом и кружевными панталонами. В этом-то милом виде Энна бухнулась на кровать и, пыхтя и кряхтя, принялась натягивать на свои длинные стройные ножки серебристые чулки, вязаные из тонкой шелковой нити. Потом девушка надела резные деревянные башмаки на маленьких каблучках, платье со шнуровкой от талии до груди и оборками по подолу и на рукавах, и недорогую, но искусно сделанную, золотую диадему на золото своих чудесных волос.
- Что, Иеремия? - справившись с этой трудной работой, участливо спросила Энна (добрый хозяин с досадой расслышал в её звонком голоске иронию). - Уж не задохнулся ли ты?