Читать онлайн "Беспокойное соседство: Русская Православная Церковь и путинское государство" - Верховский Александр - RuLit

Отметим кстати, что, хотя Патриархия создание такого органа не одобряет, существующий в Думе Комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций, возглавляемый умеренным коммунистом Виктором Зоркальцевым, давно является партнером Патриархии. И когда вследствие парламентского кризиса весной 2002 года Зоркальцев подал в отставку с этого поста и обсуждался вариант упразднения его Комитета, против этого варианта выступил сам Патриарх, написавший, что он дорожит сотрудничеством с Комитетом и наработанной в нем квалификацией[35].

Патриархия также не против создания специальных органов при президентских полпредах, во всяком случае – дружественных. Например, 25 сентября 2002 г. на организационном заседании вновь созданного Экспертного совета по национальной и миграционной политике и взаимодействию с религиозными организациями при полпреде в Центральном округе Георгии Полтавченко (председатель Совета – В.А. Михайлов, в прошлом министр по делам национальностей РФ) были созданы его четыре комиссии. Главой комиссии по взаимодействию с религиозными организациями был избран священник Антоний Ильин, представитель ОВЦС[36].

С приходом Зорина новую жизнь получила идея создания концепции государственно-религиозных отношений. В частности, на форуме «Стратегии регионального развития», проходившем в Перми 1 и 2 июля 2002 г., в поддержку этой идеи высказались Сергей Кириенко, сам Зорин, а также местные участники – муфтий Мухаммедгали Хузин (один из двух пермских муфтиев, ориентируется на Духовное управление Талгата Таджуддина), епископ Пермский и Соликамский Иринарх (Грезин) и губернатор Юрий Трутнев[37].

Позже Зорин в стенах РАГС сослался на проект Трофимчука[38], а через месяц преемница последнего на посту заведующего кафедры религиоведения РАГС Ольга Васильева сообщила, что новый вариант концепции будет готов весной 2003 года и не будет «реанимацией» предыдущего[39]. Новая концепция, конечно, требуется (сама Васильева увязала это с проблемой «религиозного экстремизма»[40]), но, возможно, для ее разработки просто нет еще должного политического согласия[41].

«Традиционные» и остальные. Пути реализации различия

Обсуждение проектов концепций Понкина-Жбанкова и Трофимчука ввиду упорной оппозиции Правительства оказалось делом бесперспективным. Уже 21 ноября 2001 г. митр. Кирилл неожиданно выступил против ревизии Закона 1997 года. Так же как и Себенцов [42], митр. Кирилл мотивировал это нежелательностью разрушения достигнутого общественного компромисса [43].

Но, разумеется, это не значило, что Патриархия отказалась от идеи приобрести особый статус законодательным путем. Вместо поправок, упирающихся в курирующего их Себенцова, показалось проще принять отдельный закон. Именно эта идея и стала центральной на конференции «Государство и религиозные объединения. Концептуальные основы взаимоотношений, на примере субъектов РФ Центрального федерального округа», прошедшей 25 января 2002 г. Митрополит Кирилл и особенно муфтий Талгат Таджуддин выступали там против иностранных проповедников, за особый статус и особую роль в государстве «традиционных религиозных организаций». Георгий Полтавченко и Виктор Зоркальцев дружно поддержали религиозных лидеров.

Пожалуй, именно в этот момент окончательно был зафиксирован важный переход от аморфных рассуждений о критериях различения «традиционных» и остальных к почти жесткому списку – Русская Православная Церковь Московского Патриархата (то есть не какие-то иные юрисдикции), ведущие объединения мусульман (в первую очередь – Духовное управление Талгата Таджуддина), буддистов и иудеев (оба главных раввина).

Учитывая известную идеологию КПРФ, не странно было услышать, как Виктор Зоркальцев развивает идеи Трофимчука:

В нашем Комитете уже ведется работа по созданию нормативного акта, обеспечивающего защиту духовной безопасности России.

…Духовная безопасность является ключевой в системе национальной безопасности, это щит против «пятой колонны», это главный заслон нашей многонациональной культуры, нашей самобытной многовековой цивилизации, залог устойчивой идентичности.

…В законодательном плане решить проблему духовной безопасности – это значит поставить заслон не только на пути религиозного экстремизма, но и мутных потоков бездуховной пошлятины, заполонившей СМИ.

…Все СМИ, охватывающие многомиллионную аудиторию, должны иметь общественные наблюдательные советы, способные воздействовать на информационную политику массовых изданий и широковещательных теле– и радиоканалов… Это не цензура – это государственная информационная политика[44].

Затем заместитель Зоркальцева Александр Чуев, политик, традиционно лоббирующий интересы Патриархии, лидер маленькой Российской христианско-демократической партии[45], сообщил о подготовленном им законопроекте о «традиционных религиозных организациях»[46]. Чуев объяснил, что он против новых ограничений для «нетрадиционных» религий, но за привилегии для «традиционных»: на доступ в школы и к социальной работе, бесплатный доступ к СМИ, освобождение от налогов (включая создаваемые при религиозных организациях предприятия!) и т.д.

Чуев тогда предлагал сложное деление «традиционных» религий на федеральные, региональные и «исторические» (к которым отнес, например, старообрядцев). Отдельно предлагал ввести понятие «представительства иностранной традиционной религиозной организации» – чтобы отделить, например, католиков от иностранных «тоталитарных сект».

«Традиционность» должна была бы определяться по сочетанию численности и длительности существования (первоначально предлагалось для общероссийской организации 80 лет или 50 лет и миллион адептов), но

…самое главное, – необходимо признание, что данная религиозная организация является неотъемлемой частью духовного, исторического и культурного наследия народов России[47].

Определять статусы должна была бы Федеральная комиссия, первоначально формируемая на паритетных началах Президентом, обеими палатами Федерального Собрания и организациями (не уточнялось, кстати, какими и как) «традиционных религий», уже поименованных в преамбуле к Закону 1997 года, причем место давалось не всем христианам, а только православным. Религиозные организации, которые позже получили бы «традиционный» статус, тоже пополнили бы Комиссию своими делегатами.

Таким образом, проект Чуева давал возможность уже «признанным» (хотя бы в глазах друг друга) «традиционным религиозным организациям» право реально влиять на отбор остальных. В своем кругу можно было счесть это компромиссом между принципом религиозного равноправия и сложившейся де-факто иерархией религиозных организаций.

Проект Чуева вызвал острую дискуссию[48]. Бурно возражали протестанты. А вот чиновники из Южного федерального округа, напротив, сочли, что

в связи с тем, что деятельность ряда религиозных объединений (Свидетели Иеговы, Пятидесятники, Евангельские христиане-баптисты и др.) вызывает негативную реакцию населения, предлагается увеличить сроки, необходимые для придания статуса – «традиционная религиозная организация»[49].