– Та-а-ак-с, то есть вы продолжаете причислять меня к... «зверушкам»?! – у демона не было слов. Он просто расхохотался от души.
– Ну вы же в полубоевой форме. Сначала мне, конечно, было страшновато, но теперь, когда я всё рассмотрела... – Альвинора продолжала с искренним восторгом глядеть на магистра. – Мне так хочется потрогать. Простите, что вот так без предупреждения вас схватила, но удержаться было просто невозможно. Правда-правда!
У Блэквина после таких слов и из-за этого горящего взгляда просто язык не повернулся отказаться.
– Ну трогайте уж, что с вами поделать?! – усмехнулся он. – Точно не боитесь?
– Да, уже не боюсь. Так здорово! – она с наслаждением погладила его крыло. – Спасибо!
«Я трогала демона! Я. Демона. Мама дорогая!»
– На здоровье, – хмыкнул магистр и убавил демонические чары. Хватит с неё, наэкспериментировался.
– И за помощь тоже спасибо, – добавила Аль. – Иначе быть мне сегодня с разбитым лицом и содранными ладонями.
– Тут вы правы. Я вовремя подоспел, – кивнул он и сложил руки на груди. – Но вы ведь понимаете, что это было лишь везение?
Да, Альвинора прекрасно понимала, что снова чуть не оказалась в очень неприятной ситуации, поэтому кивнула. А ещё пришёл запоздалый стыд за то, что она так бесцеремонно ощупывала преподавателя, хотя в тот момент это казалось таким простым и естественным. Аль почувствовала, как к щекам постепенно приливает кровь.
– Так, я уже вижу: вы осознали, что именно сейчас вытворяли, – беззлобно пожурил мужчина, прекрасно понимая, что сам являлся причиной такого несдержанного поведения с её стороны.
Аль смутилась ещё сильнее, но, на её счастье, он не стал развивать тему, а продолжил предыдущую:
– Скажите, вы намерены что-то делать, чтобы подобные ситуации (я имею в виду «случайные» падения и прочие «приятности») не повторялись?
Альвинора подняла глаза на магистра. Он был серьёзен: время веселья закончилось.
– Эм-м, да, намерена, – подтвердила она. – Я подумываю поскорее изучить плетение щитов и защитных контуров. Пусть это будут даже самые простые заклинания, но так лучше, чем вообще ничего.
Блэквин одобрительно качнул головой.
«А она молодец. Руки не опускает, пытается бороться».
– Тогда вам действительно лучше с этим поспешить, – напутствовал он. – Потому что мало кто откажется безнаказанно посмеяться над другим. Как показал опыт, вы сейчас ОЧЕНЬ уязвимы для магических «шуток».
Аль это уже поняла, и потому была рада, что магистр одобрил её решение, а не посоветовал осваивать основы боевой магии: значит, она движется в правильном направлении и начать действительно стоит с построения защиты. А ещё Альвинора обратила внимание, что возле них за всё время разговора никто не прошёл.
«Это он вокруг нас создал какое-то магическое поле, чтобы другие не могли приблизиться?»
Чем больше она смотрела на демона, тем больше ему симпатизировала. Нет, в этом чувстве не было какого-то влечения или ещё чего-то, хотя он, безусловно, был весьма привлекательным мужчиной. Тут дело было в другом. Подкупала та лёгкость, с которой он общался. Чувствовалось, что преподаватель не прочь пошутить и готов оценить шутки других.
– У вас хорошее чувство юмора, господин магистр, – Альвинора искренне была этому рада и считала, что ей сегодня просто повезло. Если бы демон разозлился на неё за несдержанность, то у Аль на одного недоброжелателя в академии было бы больше. На одного очень могущественного недоброжелателя.
«Отныне тебе нужно лучше контролировать свои порывы, Аль!» – дала она себе мысленную установку.
– Вы боялись, что я вас накажу за... распускание рук? – он снова продемонстрировал клыки с усмешке.
– Было дело... – созналась Альвинора.
– Правильно боялись. Просто у меня сегодня хорошее настроение, – спокойно сказал он, но его выдали дрогнувшие губы. Хотя он, в принципе, особо и не скрывал, что шутит.
– Но тут таких мало, да? – погрустнела Аль. – Мне лучше быть осторожнее с преподавателями?
«Да, девочка, у кое-кого тебе вообще лучше всего сидеть на задней парте и не высовываться...»
Чем больше Блэквин с ней разговаривал, тем сильнее у него появлялось желание опекать это порывистое и искреннее создание. Он ощущал себя чуть ли не дядюшкой, который хочет уберечь племянницу от неприятностей.