Видимо, кто-то из адептов (скорее всего, первокурсников) решил подшутить над птицей, и она билась теперь, пытаясь освободить лапку из магических пут. Птичка с чёрно-голубым оперением часто-часто махала крылышками, силясь взлететь, но ничего не выходило. Аль пришлось повозиться, чтобы освободить страдалицу.
«Вода из фонтана нейтрализует чары 1 и 2 уровня. Тебе это может пригодиться...» – вспомнила Альвинора слова предсказательницы, достала бутылочку с водой и плеснула на магическую нить, излучающую тусклое золотистое свечение. Преподаватель оказалась права. Стоило жидкости попасть на путы – они тут же растаяли, как дым. Птичка радостно защебетала на своём птичьем языке, выражая благодарность, взлетела и сделала несколько пируэтов вокруг спасительницы.
– Привет, тебе уже лучше? – Альвинора протянула руку – и пернатая сама спланировала ей на ладонь. – Ты случайно залетела в академию и теперь не можешь выбраться? Или тут живёшь?
Даже если бы кто-то сейчас увидел Аль, то никто бы не подумал, что она сошла с ума, разговаривая с птицей. Потому что в Лирании существовало три вида животных и растений: обычные, волшебные и зачарованные.
Первые общались на своём (животном или растительном) языке. И понимали их, кроме них самих, лишь единицы избранных, обладающих даром Восприятия. К слову, это был очень редкий дар, который открывался лишь у представителей определённых рас. К тому же, представители эти владели исключительно природной магией. У стихийников, боевиков, тёмных или «владельцев» других типов магии подобный дар просто не проявлялся в принципе. И едва ли на всю академию сыщется больше пяти-шести адептов (а точное количество Аль ещё только предстояло выяснить), которые им обладают. В любом случае, сколько бы их ни было, в этом году к уже существующим счастливчикам прибавится как минимум ещё один. Потому что Альвинора, на счастье или на беду, тоже входила в число избранных. Однако это должно быть только её тайной, вернее, её и ректора. По просьбе матери она с самого детства скрывала свою «особенность», так должно быть и впредь.
Вторая группа, кроме собственного языка, говорила и на вполне понятном всеобщем. Такие уж они уродились. Радоваться этому или огорчаться – дело сугубо индивидуальное. Но нельзя не отметить, что некоторым хозяевам порою хотелось придушить не в меру болтливых зверушек, которых они (по своей наивности) решили завести вместо обычных. Но это касалось лишь прирученных волшебных животных. Дикие же представители (например, драконы, пегасы, корнвинги, грифоны) нередко заключали с магами взаимовыгодные союзы. Однако были и такие, которые жили настолько уединённо, что общались лишь с теми, кто удосужился проделать столь долгий путь до их обиталища, чтобы испросить помощи: единороги, кентавры, наги.
А вот третья группа была самая заманчивая. Её представители приобрели способности к общению вследствие опытов, неудачных экспериментов или просто в результате случайности. Мучить несчастную травинку или бедного зверька новыми заклинаниями маги не решались, потому как вместо нейтрализации предыдущих последствий воздействия магии можно было натворить новых бед. Кто его знает, как среагируют уже наложенные чары на вновь используемые?! Посему зачарованных оставляли в покое и принимали такими, какими они теперь были: порою болтливыми, порою чрезмерно сообразительными, а некоторые даже опасными. С опасными разговор был короткий: лаборатория, зачарованная клетка или магический купол. Зато остальные «скрашивали» жизнь магам не хуже волшебных животных или растений, а то и похлеще.
С первого взгляда встреченная Альвинорой птица была похожа на вполне себе обычную. Однако в этой академии, по всей видимости, обычного было мало, поэтому Аль и решила проверить, а не волшебная ли зверушка перед ней. Что ж, проверка удалась!
– И тебе привет! – неожиданным басом проговорил крылатик.
– Ох... – Аль чуть не уронила нового знакомца.
«Ого-го! Да это не птица, а самый настоящий птиц!»
– Живу я тут, – между тем продолжил он. – И вот таким, как ты, потеряшкам помогаю. Можешь считать меня своим гидом! – важно заявил пернатый.
– Ну вот, опять ты за старое... – прощебетала, невесть откуда взявшись, ещё одна певунья, которая спорхнула Альвиноре на плечо. Эта птичка имела жёлто-белое оперение. – Одним уже помог, и смотри, как тебя отблагодарили. Вы простите, милая, его навязчивость. Вечно он к новеньким цепляется, – извиняющимся тоном проговорила новоприбывшая.