— Ну, так вот, — смеясь, продолжила мать, — прилетели мы в Баку, ваш джигит меня спрашивает: «Вам куда?» Я говорю к сыну. Он служит в училище преподавателем. А бакинец сразу же подхватывается: «Это же на Зыхе, нам по пути. Я вас подвезу!» Вот на его машине и добралась до тебя безо всяких приключений!
Андрей с нескрываемым восхищением разглядывал мать. Правильное, почти не тронутое годами и лихолетьем лицо с бедно-кремовой ухоженной кожей, карие, подвижные, чуть раскосые глаза, с едва заметными лучиками морщинок в уголках, модная короткая стрижка, легкая стройная фигурка, укутанная в цветастый халат кимоно, придавали её облику артистическую утонченность и благородство. Глядя на нее, не верилось, что она дочь полуграмотной домохозяйки и мелкого коробейника, что неизбалованна жизнью и что вот-вот ей стукнет шестьдесят. Словно угадав его мысли, мать заявила:
— А ещё смоталась я от предстоящих юбилейных торжеств. Не хочется думать о годах. Не хочется выслушивать принародно казенные фразы. Соберутся в клубе все работники и начнется трескотня. Вот, мол, товарищ Платонова скромный труженик, преданный своему делу. И хотя давно могла бы загорать на заслуженном отдыхе — продолжает активно трудиться. И ни кто ведь не подумает, что этот «активный и вдохновенный труд» всего лишь спасительное бегство от одиночества и пустоты. Ни семьи. Ни сына. Ни внуков. Никого! Вот и всё вдохновение!..
Мать помолчала, рассеянно глядя в черный проем окна, и вздохнула:
— Потом зачитают приказ. Вручат очередную грамоту и ценный подарок: будильник или настенные часы. А дальше ступай на все четыре стороны. Вот и рванула я от почетных грамот и ценных подарков к тебе.
— И правильно сделала, — сказал Андрей. — Отдохни. И вообще…. — Андрей подошел, мягко обнял мать за плечи. — Бросай-ка ты всё к чертовой бабушке и перебирайся ко мне. Квартира теперь есть. Живи в свое удовольствие.
— Не-е, сын, — решительно возразила она, — там мой дом. Там и дни свои доживу. А вот тебе, — она пристально поглядела ему в глаза, — пора бы и о семье подумать.
От этого взгляда. Андрею стало не по себе и он отвернулся.
— Давай мать, не будем сегодня об этом…
Но видно у неё наболело, и она уже была не в состоянии сдерживать себя:
— Вот что я скажу тебе, Андрей. Женечки нет, и с того света её не вернешь. А про Юлию и вовсе надо забыть…
–Чего это ты вдруг вспомнила о ней? — удивился он.
— Да просто так, — ответила она. — Я же твоя мать, и душой чувствую твои муки. Только знай: если с женщиной отношения не сложились сразу — то потом, сколько ни пытайся сложить, ничего хорошего не получится. Впрочем, — она отчаянно махнула рукой, — решай сам. Тебе жить. А сейчас пора уже спать…
На следующий день Платонов застал мать в возбужденном состоянии.
— Ты знаешь! — с ходу выпалила она, едва он переступил порог.— Какой замечательный город!
В её по-детски удивленных глазах плясали озорные бесенята.
— Чем же Баку так уж сразил тебя? — изумился Андрей
— Представь себе: из-за поворота появляется автобус. Я, конечно, припустила. Он, конечно, меня обогнал. Я уже стала корить себя за то, что замешкалась дома и что придется из-за этого жариться на солнце полчаса, пока придет следующий, как вдруг автобус затормозил, стал пятиться, а когда поравнялся со мной, с шумом распахнулась дверь, и водитель прокричал: «Садысь дарагая!!». Только я вскочила в салон, как парнишка азербайджанец, сорвался со своего кресла: «Садитесь, пожалуйста!» Ну, как тут не обалдеть? И сразу вспомнила наш транспорт. У нас ведь как: водитель, зараза, видит, что человек бежит, опаздывает, так он бац и перед самым носом захлопывает дверь, и газу. У него, видите ли, график движения! А о том, чтоб кто-то уступил место, вообще не может быть и речи. Попробуй только намекни: О-о-о, такого наслушаешься, что на всю оставшуюся жизнь нервной станешь.
— Ну, мать, это же Восток — засмеялся Андрей. — Здесь старших, детей и женщин уважают. А посадка — высадка по пути следования тоже само собой. Видишь, идет автобус — махни и он остановится. Нужно выйти — крикни водителю «Сахла! Да!» и он высадит.
— Да, да, — согласно закивала мать, — я сначала не понимала, чего это вдруг, как только кто-то закричит, так автобус останавливается. Присмотрелась, это значит, кому–то надо выйти. Здорово! А ещё как удобно у вас с оплатой придумано: бросаешь монетку водителю в кабину на одеяло. Надо сдачи берешь сам, и ни каких тебе билетов, кондукторов. И все платят. У нас же бедная кондукторша в часы пик еле протискивается со своей сумкой по салону, да ещё не дай Бог, нарвется на какого нибудь типа, который начнет куражиться. Гвалт, ругань. Все сразу ощериваются. А у вас всё чин чинарём.