На кухне пахло молочным пердёжем и мясом. Кэй навалила на тарелку Деминю мясной рулет с подливкой, брюссельскую капусту и налила стакан холодного обезжиренного молока. От молока у Деминя крутило живот, но Питер говорил, что это полезно, так что он пил по стакану за каждым приемом пищи.
Он постарался сервировать стол, как его учила Кэй: вилки и ножи в правильном порядке, без ложек, салфетки и подложки выровнены, стаканы – в правильных углах. Однажды вечером он видел, как Кэй передвинула стакан, который он поставил для нее, слева направо. Право, не лево! Больше не тупи.
– Еще один день лета – и мы все вернемся на учебу, – сказал Питер. Завтра начнутся уроки в школе Риджборо и Карлоу-колледже, где Питер преподает экономику, а Кэй – политологию.
Деминь сунул кусок мясного рулета за щеку. Если он уступит Уилкинсонам, то застрянет с ними навсегда, лишится своей настоящей семьи.
К нему повернулась Кэй.
– Дэниэл?
К ее взгляду присоединился взгляд Питера.
– Ждешь первый учебный день?
– Наверно.
– Дэниэл, пожалуйста, смотри на нас, когда мы с тобой разговариваем, – сказал Питер. У Кэй сжались и сморщились губы.
– Мы тебя любим, Дэниэл.
Он подцепил еще кусок мяса. Его мать говорила, что запланировала для себя многое, но потом родился он. Если он полюбит Питера и Кэй, они тоже могут рано или поздно его бросить. Они ждали ребенка младше, с которым будет проще, которого хотели больше.
Поздно ночью Деминь прокрался вниз к кухонному телефону. Он помнил мобильный номер матери, хотя так и не выучил телефоны Леона или Вивиан, а в квартире в Бронксе не было домашнего. Он поднял трубку, набрал и услышал автоматическое сообщение о том, что набирать нужно через единицу. Он попробовал еще раз с единицей. Пауза, новое сообщение. «В настоящее время ваш звонок не может быть осуществлен». Он позвонил опять, поменяв местами две последние цифры, и звонок прошел, но Деминь попал на автоответчик незнакомого мужчины. Он набрал правильно сразу, он не забыл, – просто мамы на том конце не было.
Наверху в углу спальни отбрасывали тени его игрушки. Деминь различал силуэты пожарной и полицейской машин и поставил одну перед другой, прокатил по ковру. Врезался пожарной машиной в полицейскую и шепотом изобразил сирену.
В первый школьный день Кэй приготовила особенный завтрак – блинчики с голубикой и кленовым сиропом. Она подвезла Деминя по дороге в Карлоу, и он нацепил свое лучшее выражение лица в стиле «только-попробуйте-наехать», вошел в класс миссис Лампкин и нашел место. Кабинет был больше, чем в школе № 33, и вместо парт на четыре человека в Риджборо у каждого ребенка были свои стул и стол.
Миссис Лампкин начала перекличку и объявила Дэниэла Уилкинсона последним. «Здесь», – сказал он. Обернулись тридцать четыре пары глаз. Миссис Лампкин – худая, хоть Деминь и знал, что слово «lumpy» означает «толстушка», – перепроверила журнал.
В школе № 33 в его классе было тридцать два ребенка, но в школе Риджборо во всем потоке шестого класса училось пятьдесят человек. Деминь просидел историю, окружающий мир и английский. В столовой он в одиночестве съел сэндвич с индейкой, сельдерей и твердое хрустящее яблоко – ланч собрала ему Кэй. Все, кого он видел, были одного цвета, и их молчание пропитывало воздух, как угроза.
Дома после школы Деминь глазел на безмолвную улицу, слышал все тот же пустой гул и чувствовал какую-то тошную утрату. Он изо всех сил бил по стене – «И это удар? Рукопожатие!» – пока не горели от боли костяшки, пока не кричал он. Дома никого не было; Питер и Кэй еще работали. Когда они вернулись, он старался выглядеть спокойным, но чувствовал себя так, будто его свежуют заживо.
Во второй школьный день Деминь решил, что его отправили с другой планеты на планету Риджборо. Он не знал, на какой срок, а знал только то, что однажды его вернут домой. Это помогало выносить уроки. Он рассматривал Эмбер Битбургер, сидевшую перед ним в классе, – блондинку с желто-русыми прядями ближе к корням и светлеющими к кончикам, сквозь которые проглядывала кожа – розовая и мягкая, как у какого-нибудь звереныша перед тем, как тот обрастает мехом. Глаза у нее были серо-зеленые, а лицо – как ландшафт: холмы носа, подбородка, скул.
Все одноклассники казались большими. Деминь тоже был большим – одним из самых крупных азиатов в школе № 33, – но эти дети отличались; они никогда не замечали, как на них смотрят другие, потому что никаких других здесь не было. Здесь на него обращали слишком много внимания (сперва), а потом не обращали внимания вообще. С ума можно сойти: броский и одновременно невидимый, причем и в том и в другом случае в самом плохом смысле этих слов. Слишком заметный для парней, которым нравилось его задирать, а девчонки обращали внимание на него, только когда он приходил с расстегнутой ширинкой.