Повалив парня на землю, вожатая клацала красными зубами возле его лица. От нее несло как от помойки, и если он не сбросит ее как можно скорее у него просто не останется сил сопротивляться. Рывком перевернув жаждущей крови девушку, Паша начал наседать сверху, стараясь придушить ее палкой. В его голове промелькнула фраза отца, что сложнее всего драться не со спецназом, и не каратистом-дзюдоистом, а с обколотым или впавшим в истерику безумцем. Девчонка и вправду была не по-девичьи могучей, от смрада слезились глаза, пронзительный визг рвал барабанные перепонки, и сил у Павла оставалось все меньше.
В конце концов изукрашенные багровым руки отбросили в сторону единственное оружие парня, схватили его за горло. Судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, Павел смотрел в глаза обезумевшей вожатой. Ярость, чистая, как у натасканного пса, оголодавшего, готового уничтожить любого, до кого позволит добежать длинная цепь.
Лицо парня покраснело, в ушах гремели барабаны, заглушая собой даже крик державшего его чудовища. Взгляд застилала черная пелена, в голову кружился ураган, ноги стали словно ватными. Сознание помутилось, тьма небытия звала Павла к себе, но он все еще сопротивлялся. Сопротивлялся из последних сил.
Внезапно хватка ослабла, и парень упал, заливаясь судорожным кашлем. Понемногу в голове прояснилось, он услышал чей-то жалобный плач, медленно переходящий в крик отчаяния. Перед глазами по-прежнему плясали черные «мушки», его сильно шатало, но Паша все же поднялся на ноги. И увидел Лену.
Все как в прошлый раз, там, с бомжом. Но теперь это был не Павел. Размахивая окровавленной дубиной, девушка раз за разом опускала ее на головы вожатых. На то, что от них осталось. Белокурые локоны покрывала алая роса, ее изможденное лицо заливали слезы. Вновь и вновь она избивала неподвижные тела, не в силах прийти в себя и наконец остановиться.
- Лена… - прохрипел парень, снова раскашлявшись.
Голос Паши привел ее в чувство. Выронив палку из рук, она бросилась ему на шею, пачкая его одежду чем-то теплым и скользким. Пахло железом…
- Паша… - плакала Лена. – Паша, Господи… Паша… Я.. Я… ПА-А-Ш-А-А!!!.
Он прижал ее к себе. Что он мог ей сказать? «Ничего, все будет хорошо, я это уже прошел…»? Нет, здесь нечего говорить. Но все же так хотелось… Черт, она плачет у него на плече, вся в крови, измученная и напуганная, а он даже не может ничего сказать!
- Лена… - выпалил парень, все еще пытаясь сообразить, что произошло. – Лена, что та… - И тут он вспомнил. – Тоха… Б…дь, Тоха!
Ее глаза вновь округлились от ужаса. Антон лежал неподалеку в луже собственной крови и тихо стонал. Его лицо стало бледным, словно у мертвеца. Судорожно вскочив, Павел начал быстро осматриваться, выискивая что-то.
- Футболка! – выкрикнул он. – Где его футболка?
- В-вот, - дрожащими руками девушка протянула ему белую в серых пятнах тряпку, - только она грязная…
- Насрать!
Оторвав запылившиеся куски, парень наложил своему другу импровизированную повязку, попутно перевязав руку потуже чуть выше места укуса. Кровь текла маленькой струйкой, почти мгновенно окрасив тряпку в багровый цвет.
- Беги, - сквозь зубы прохрипел Павел, пытаясь устроить Антона на плечах. – Беги, зови вожатых… Пусть звонят в скорую!
- А ты? – тихо спросила Лена.
- Сам справлюсь… Беги скорее! ДАВАЙ!!!
Девушка изо всех сил рванула в лагерь, оставив раненного и его спасителя в лесу. Для своей худобы Тоха оказался удивительно массивным, и это никак не помогало Паше донести своего друга до безопасного места.
- Б…дь, Тоха, с х.. ты такой тяжелый?! – шептал парень, толи подбадривая себя, толи пытаясь успокоить находящегося при смерти товарища. – Ничего, Тоха, выберемся. И выйдешь ты у нас мужиком, и разъяснишь мне эту бадягу про врага и семя… Не понимаю, как такую х..ню можно читать? Не, братиш, китайцы – странные люди. Мне больше Ницше нравится. Или там Данте, тот еще перец, чисто дарк фентази писал! Ты только держись, Тоха. Вернем мы тебе твою Альбинку, и Каринку, и еще кучу баб – выбирай любую! Только умоляю – держись, сука! Не позволю тебе сдохнуть во славе!
Сколько они так шли, Паша не помнил. Только протекающая повязка и утихающие стоны говорили о том, что лучше уже не будет. Но нельзя было думать об этом. Скорая и не таких латала. Как-то раз, еще в глубоком детстве, он видел, как здоровенный бульдог чуть не сожрал своего хозяина. Приехали милиционеры, пристрелили взбесившуюся псину, помогли погрузить пострадавшего в машину. Через какое-то время мужчина вышел из больницы, весь в шрамах, но живой. Правда потом он все время ходил с тростью, но ведь выжил!
Примерно на полпути к лагерю Пашу окликнули. К нему на всех порах мчался Дэнчик, а с ним Лариса Николаевна, врач при лагере, Лена и еще два парня из вожатых.
- Паша! – выдохнул брат. – Паша… Что за?..
- Не важно! Быстрее, возьми, больше не могу…
Подхватив обмякшего Антона за целую руку, Павел и Денис попытались усадить его на валун, но тот окончательно потерял сознание, даже не стонал. Подбежала Лариса Николаевна, мельком оглядела его и раскрыла оранжевый чемоданчик с красным крестом и откупорила маленький пузырек. Запахло аммиаком.
- Боже… Давай, просыпайся, - нашептывала она, поднеся смердящую ватку к бледному лицу Тоши. Буквально через секунду парень застонал, вяло отвернувшись. – Молодец, молодец, просыпайся. Кто наложил повязку?
- Я – тихо сказал Паша.
- Правильно сделал, до скорой дотянет. Помоги мне, у тебя пальцы тонкие. Вот, держи его. Аккуратно, а то у него кровь пойдет… Наложи жгут повыше. Кто его так поцапал? Собака?
- Вроде того…
- Паша, че за х..ня?! – рычал Денис, перебирая грязную одежду брата. – Не может от собак быть столько крови! Николавне говори что хочешь, вот только мне мозги е..ть не надо!
- Дэнчик, иди на х.., без тебя тошно! – простонал Павел, стоя под горячими потоками воды. Так усиленно он не орудовал мочалкой даже в бане, словно пытаясь содрать с себя всю накопившуюся на душе грязь. Дэня не переставая матерился, что-то пытался вдолбить ему в голову, но парень слушал отрывками, лишь неразборчивый гул, настойчивый и неумолимый, словно зуд.
- Б…дь, ты че, не врубаешься?! Да мне мать башку за тебя свернет!!! Ну с х.. ли ты туда поперся?!
- А че мне было делать?! Оставить их там?!
- Ты совсем е..нутый, да?! На х.. вы вообще туда залезли?! По…ться вам негде?! Е…ый в рот, Паша!.. П…ец какой-то!
- Дэнчик, ты глухой? Свали на х..!
- На х.., да?! Сижу, понимаешь, никого не трогаю, и тут ко мне прилетает Ленка, в крови до самой жопы, а потом ты, сука, выползаешь из леса с каким-то дол…бом на плечах!!! Вот что мне прикажешь делать, а?! ЧТО?! ТЫ МОЖЕШЬ ВНЯТНО ОБЪЯСНИТЬ?!
- Объяснить?! – не выдержал Паша. – Все вам, на х.., объяснить?! Ну слушай, объясняю!!!
Пнув ногой хлипкую дверцу кабинки, парень схватил висевшее рядом полотенце. Он понял, надо было рассказать обо всем раньше. Может, тогда ничего этого и не было бы. Но Паша рассказывал сейчас, во всех подробностях. Все, от встречи с бомжом, до сегодняшней схватки с обезумевшими вожатыми. Пока он одевался, Денис сидел рядом с ним, не зная, стоит ли верить своему брату. Это было слишком… странно, неправдоподобно, глупо… необъяснимо!
Теперь ему нечего было сказать. Молча проводив Павла до корпуса, Дэнчик отошел за угол и наплевав на все закурил. Наверняка вызовут ментов, думал он, это уже серьезней, чем пара пьяных загулявших студентов. И если верить Пашке, они прочешут весь лес, от края до края, и найдут тела. Кипишу наведут страшно, всех развезут по домам, а его и других вожатых отправят пинком под зад, и без единой копейки в кармане. Все, это случилось, надо уходить. Может, стоит позвонить родителям? Стоит, определенно, только не сейчас. Бледный призрак надежды не желал отпускать парня, умолял его подождать, заставлял поверить в то, что может быть все наладится.
- Не, бля, не наладится, - сказал Денис. Просто самому себе. – Ни х.. здесь не наладится! Е…ый в рот, Паха, во что ты меня втянул?