Но на других мальчиков она даже не смотрела. Кто знает, может по привычке, а может и действительно по-настоящему Лена была привязана только к Пашке – такому же молчаливому нелюдимому ребенку. Он пробовал сочинять для нее стихи – она хихикала и целовала тонкими губками в щечку. Он пел ей песни под окном – она снова хихикала и слушала, как на них ругаются соседи и ворчат родители. Он гулял с ней по парку и угощал мороженным – и она снова хихикала, вытирая его запачканный пломбиром нос.
А на следующий день рождения Паши, когда немногочисленные гости разъехались по домам, а родители ушли куда-то по своим делам, Лена сделала ему самый главный подарок – она подарила ему себя. Никому другому, только ему одному. Конечно, все совершают какие-то глупости в такие моменты, но стараниями не по годам смышленой Леночки неучтенный фактор был сведен к минимуму.
Уже без той робости, полные решимости и желания, они слились друг с другом в жаре страсти. Там, на пустом пляже, где никто их не увидит и никто им не помешает. Он прижимал ее к груди, не желал отпускать ни на миг припорошенное песком тоненькое, словно кошечки, тело. И она принимала условия этой теплой и нежной игры.
Как и всегда, они будут вместе полночи, до самого изнеможения, будут снова и снова осыпать друг друга поцелуями, а потом просто смотреть на звезды и не проронят ни слова, разве что Пашке снова захочется спеть. Он достанет из кармана сигарету, отломит фильтр, как это делают вожатые, чиркнет зажигалкой… Черт, подзабыл малость…
- Ах, какая невезуха, - с горечью затянул он, - абсолютно нету слуха…
- Листья желтые над городом кружатся, - передразнила она. Слуху у нее действительно было ни на грош. Пошарив рукой в шортах, Лена извлекла на свет благословенную спасительную жигу. – Дыми, паровоз.
- Приступ болезненной щедрости? – усмехнулся Павел, вдыхая никотин полной грудью.
- Приступ болезненной криворукости. Машка выронила. Ну, помнишь, вожатая, рыжая такая?
- Это от которой все время пивасом несет?
- От нее, да.
- Хе-хе, ну, жалеть нам некого. Кстати, о птичках, как там у нас с прохладительным?
- Две колы, остальное выпили.
- Эх, не было б печали… Ладно, давай закачаемся.
- Ну давай.
Надо же, еще холодненькая. Пашка аккуратно скрутил крышки, как он умел, с дымком, и подал Лене вторую бутылку. Кола лилась, шумели волны, где-то в кустах скрежетали сверчки.
- Сколько там еще осталось? – спросил он.
- Восемь дней, - вздохнула она. – А потом снова в город.
- Тебе здесь нравится?
- Да… Ну, в какой-то мере…
- Немножко беременных не бывает.
- Дура-ак!
Тонкая девичья ладошка беззлобно шлепнула Пашу по груди, они засмеялись. В конце концов, восемь дней тоже что-то да значат.
- Может, уже пойдем? – предложил Паша. – А то уж больно песочек, простите, зудит.
- Где это? – спросила Лена, состроив одну из своих многозначительных улыбочек.
- Да знамо где. И все по вашей милости, юная леди!
- Не руби с плеча, царь-батюшка! Не виноватая я!
- Ла-адно, цирк сворачивает… шею!
Он чмокнул ее в губки и, словно пародируя девушку, с радостным воплем понесся навстречу буйкам. Задержал дыхание, уселся на дно в и хорошенько вымыл отовсюду надоедливые песчинки. К нему присоединилась Лена. Ее волосы вздымались кверху, словно у русалки, смотрящей с глубины. Отряхнувшись, она отвесила кавалеру пинка острым коленом и бодреньким баттерфляем упорхала к берегу, и когда Павел всплыл на поверхность, Лена уже успела одеться и нарочито скромно помахала ему ручкой.
Да, пожалуй, она была такой все время, что он ее знал – резвой маленькой язвой. Стоит только отвернуться, хоть на миг ослабить внимание, как очередная уловка-подкол-подзатыльник готовы устремиться тебе навстречу. Но как на нее можно обижаться? Или это только Паша такой добрый и всепрощающий? Если верить девичьим сплетням, в своем коллективе ее считали едва ли не дьяволом во плоти: сплетницей, вертихвосткой, едва ли не представительницей древнейшей профессии. Конечно, ей ничего не стоило в шутку завести «роман» с кем-то из мальчиков, увести его из под опеки другой барышни и бросить в самый неожиданный момент, как всегда – хихикая, поцеловав в щечку на прощание.
- Ну что, Ихтиандр, с легким паром! – смеялась она, пока парень пытался влезть в шорты. – Есть еще порох в пороховницах?
- Наша служба и опасна, и трудна… Спешу предупредить заранее: сюрпризы – удел людей с крепкими нервами.
- Да ладно, Паш, не будь таким кислым! Лето ведь на дворе! Летом надо гулять до упаду!
- Милая моя, я с вас тащусь! – усмехнулся Паша, натягивая кроссовки на мокрые ноги и доставая из кармана сигарету. – Ну что, какая у нас культпрограмма?