— Справимся без вас. Я сам проведу плавку.
— Дмитрий Алексеевич! — обиженно запротестовала Марина.
— Проверьте, как идет плавка у Миронова.
Марина подчинилась. Оспаривать право начальника на приказания она не собиралась. Но все же было досадно — Дмитрий Алексеевич не хочет, а придирается…
С третьего этажа она сбежала на первый. Там, в громадном зале механической лаборатории, стояло столько машин, приборов и станков, что он больше походил на цех.
Красный сигнал светился над гудящей индукционной печью — набольшим огнеупорным тиглем, окруженным толстой спиралью. За ходом плавки наблюдал Валентин в темном комбинезоне и широкополой фетровой шляпе, из тех, что носят доменщики и сталевары, в темных очках-консервах, надежно прикрывающих глаза. В печи выплавлялась номерная сталь для отливки маленьких лабораторных слитков — на них исследователи пробовали различные варианты засыпки смесью «экзомикс».
— Скоро выпуск? — спросила Марина и, поднеся к глазам рамку с синим стеклом, заглянула в раскаленное жерло печи.
— Через десять минут, — хмуро сказал осунувшийся за последнее-время Валентин. — Будете присутствовать?
— Конечно. Там наверху мне пока делать нечего.
Валентин с горечью, но еле приметно, улыбнулся. Он теперь не верил никому, никаким словам о том, что ему хотят помочь. Постоянные неудачи, холодность товарищей по работе, тяжесть нависшего обвинения совершенно изменили его. Сдавали нервы, хотелось махнуть на все рукой и положиться на волю обстоятельств. Однажды он в таком смысле и высказался.
— Довольно, Дмитрий Алексеевич. Все равно мы ничего не добьемся. Будь, что будет, я ко всему готов.
Виноградов ответил с неожиданной резкостью:
— Вы очень ошибаетесь, если думаете, что я делаю все это исключительно ради вас. Конечно, вопрос о вашей реабилитации играет некоторую роль, но не самую важную. Вы готовы ко всему… А готовы вы к тому, что эта история еще на неизвестное время задержит внедрение новой технологии? И если мы, вроде вас, сложим руки и пойдем на дно, то пострадаем не только мы — пострадает развитие науки, отечественной металлургии? Имеем мы на это право? Вот об этом-то и нужно помнить. В конце концов, сесть невинной жертвой за решетку — еще не самое трудное.
И дьявольское упорство ученого, его фанатизм заставляли Валентина барахтаться на поверхности, хотя более трудной задачи у молодого инженера не было за всю сознательную жизнь. В прошлом он видел одни ошибки, будущее казалось темным и страшным, а в настоящем, если бы не Вера — была бы оплошная пустота; оказалось, что настоящих друзей у него нет.
Плавка была готова к выпуску. Валентин в последний раз замерил пирометром температуру стали в печи, прибавил кусочек плавикового шпата, чтобы сделать шлак более жидким, и дал знак помогавшему ему лаборанту. Вдвоем они подвесили на опоры небольшой ковш, лаборант завертел ручку ворота, и печь наклонилась. Ослепительная даже через синее стекло струя полилась в ковш.
Когда сталь из ковша была вылита в маленькие изложницы, Валентин бросил сверху заготовленные порции термитной смеси. Взвился клубами дым, на поверхности слитков заплясали снопом брызги и ярко-голубыми, быстро гаснущими шариками, подпрыгивая, раскатились по полу.
Когда реакция прекратилась и поверхность стала медленно остывать, Валентин снял очки. Больше он был здесь не нужен.
Марина с Виноградовым отправились в мартеновский цех. Дождь уже прошел, из-за быстро несущихся облаков то и дело выглядывало солнце. По дороге Марина весело болтала о разных разностях, не обращая внимания на молчаливость Виноградова. Ее болтовня не мешала ему думать о своем.
В литейном пролете с помощью прибора, устроенного по принципу сейсмографа, Виноградов стал определять сотрясения почвы в местах, окружающих короб с «экзомиксом». Марина записывала показания прибора, сначала недоумевала — зачем это, а потом ее осенила догадка.
— Дмитрий Алексеевич! Вы думаете, что под влиянием сотрясений почвы смесь могла разложиться на компоненты?
— А вы как считаете? Может это быть?
— Если принять во внимание, что смесь находилась в коробе долгое время и учесть условия, преобладающие в пролете… Да, конечно, это так! Как только раньше в голову не пришло!
Она оживилась и, как всегда, когда являлась удачная догадка, начала дальше развивать свои предположения и соображения:
— Видимо, может быть так: под влиянием целого ряда причин смесь понемногу разлагалась, в известных местах ее химический состав менялся. Если при засыпке слитков в них попадала смесь такого измененного состава, то могли возникнуть вредные реакции, скажем, восстановление чистого железа или обезуглероживание стали. Но… — Она запнулась и поглядела на Виноградова: — Хоть это и просто, но есть вопросы: почему это касается только номерных сталей? Не играет ли здесь роль ее химический состав? И каким образом разлагается смесь? Какие именно реакции возникают?