— Не утвердил нам ни одного акта опытных плавок. Не помню, как я вышла от него… Говорил со мной так, словно перед ним козявка на задних лапках.
Теперь все стало понятно. Леонид сел, взял свою книжку, поскреб пальцем фиолетовое пятно и спросил:
— А нельзя обойтись без этих актов?
— Фу, как ты не понимаешь? Без этих актов никто нашу работу не примет. Рассветов знает — и издевается.
— Ты бы подождала горячиться, Марина. Ведь всего неделя прошла, как вы начали работать по-настоящему: Накопите побольше материала.
— И это все, что ты мне можешь сказать? Ты — мой друг? — и Марина, встав, окинула Леонида таким презрительным взглядом, что тот, несмотря на серьезность вопроса, развеселился.
— «Словно молния сверкнула, видел я в глазах твоих»! — Полно, Мариночка, не кипятись.
Против его ожидания, Марина не рассердилась и только печально сказала:
— Леня, дни-то бегут очень быстро. Оглянуться не успеем, как уже и уезжать надо, а у нас еще ничего не сделано. Виноградов сегодня сам идет к Рассветову объясняться. Как я не хотела бы этой встречи! Поцапаются они только — вот и конец нашим опытам…
И не дав Леониду возможности что-то сказать, как-то утешить ее, она ушла так же внезапно, как и появилась. Следовало пойти хоть немного соснуть после ночной смены, но разве можно было думать об этом, когда решался столь важный вопрос?!
И когда Виноградов ушел к Рассветову, Марина уселась в приемной и устремила взгляд на высокую обитую черным дерматином дверь, словно хотела пронизать ее насквозь. Из-за двери не доносилось никаких звуков — разговор велся в благовоспитанном тоне.
Рассветов и Виноградов еще не сталкивались так — с глазу на глаз. Посредником до сих пор был Вустин или Валентин, который входил все в большее доверие у главного инженера.
На этот раз Виноградов намеренно не взял с собой Марину. Ее вспыльчивость могла испортить все дело. Но он отнюдь не уклонялся от неприятной необходимости: если нужен разговор начистоту — пожалуйста, будем разговаривать.
Когда Виноградов вошел в кабинет, Рассветов разговаривал по телефону; бегло взглянув на вошедшего, он даже не указал ему на стул, а продолжал пристрастно выспрашивать и распекать своего собеседника. Речь шла об отгрузке металла, о перепутанных сертификатах, о чьей-то халатности.
Не дожидаясь приглашения, Виноградов сел. Он хорошо владел собой и ничем не выдал своих чувств — достаточно неприятных.
Тянуть телефонный разговор не имело смысла. Рассветов вдруг скомкал телефонную дискуссию, велел позвонить через четверть часа и швырнул трубку на рычаг.
— Ну? — отрывисто бросил он, повернувшись к Виноградову всем корпусом, и колючие глаза его впились в лицо ученого.
— Почему вы не утвердили эти акты об опытных плавках? — спокойно спросил Виноградов, раскрыв принесенную папку.
— Потому, что не доверяю полученным результатам.
Рассветову очень хотелось назвать акты «филькиными грамотами», но он сдержался.
— Вы считаете нас шарлатанами?
— Почему? Вы просто можете принимать желаемое за сущее.
— Но результаты этих плавок почти повторяют друг друга.
— Именно это и настораживает. Я не новичок в мартеновском деле и знаю, что воспроизвести во всех мелочах плавку нельзя. Отклонения — и серьезные — должны быть.
— Я приписываю наши успехи искусству мастера. Терновой весьма опытный человек.
— Меня можно не агитировать. Относительно Тернового у меня есть мнение.
Разговор напоминал стычку фехтовальщиков. Пока дело не дошло до настоящей схватки, и они только прощупывают друг друга осторожными уколами рапир. И вдруг прямой выпад:
— Вы против наших опытов?
— Определенно. Они дезориентируют людей. Внушают ложные надежды.
— Но это же нужно обосновать! — чуть повысил голос Виноградов и выпрямился.
Рассветов, наоборот, благодушно прищурился и отечески мягким тоном почти промурлыкал:
— Своими опытами вы рубите тот сук, на котором сидите. Имеете вы представление о том, что такое номерные стали?
Виноградов уже овладел собой; он на миг ощутил досаду на самого себя за то, что чуть было не потерял терпение. И с еле заметной иронией сказал:
— По-моему, некоторое представление имею. Я ими занимаюсь уже лет десять.
— И весьма односторонне. Конечно, флокены — ваше сильное место. А структура?
Виноградов слегка приподнял брови:
— Простите, не понимаю.
— Не понимаете, потому что на эту сторону вопроса вы не обращали внимания. А при том способе выплавки, который вы предлагаете, структура номерной стали ухудшится. Вот, пожалуйста, микрофотографии проб, взятых от ваших опытных плавок. Могу я утвердить такое?