— Григорий Михайлович, не только у нас, но и за границей работают именно так, — возразил Рассветов. — Стали этого класса не могут не быть подвержены флокенам. Это своего рода закон. Уж на что американцы люди практичные, они не потерпели бы лишних расходов, если бы можно было изменить положение. Но и они пользуются сходной технологией. И придется пока мириться. Лучшей не создано.
— Не создано сейчас — создадут позже. Недаром мне Вустин все уши прожужжал о работе Виноградова. Это что-то весьма обещающее.
— A-а, славны бубны за горами… — пробурчал Рассветов. Он уже слышал подобные разговоры и морщился: имя Виноградова выводило его из равновесия.
— Скоро узнаем, они уже едут к нам.
Рассветов изумленно расширил глаза. Савельев сообразил — его можно было неправильно понять, и с улыбкой пояснил:
— Я имею в виду, конечно, не «бубны», а Виноградова. И его ассистента. Из Инчермета сообщили телеграммой сегодня.
И не оглядываясь на неприятно пораженного заместителя, директор спустился по узенькой лесенке-трапу в литейный пролет. Он понимал: Виталию Павловичу не нравится приезд Виноградова. Ведь как-никак технология выплавки номерных сталей — любимое детище Рассветова. Он ее создавал, он ее отрабатывал и, какое бы то ни было вмешательство в нее, рассматривал, как покушение на свой авторитет. Но, как ни уважал Савельев Рассветова, все же интересы дела требовали поступиться личным чувством.
…В литейном пролете шла разливка стали по изложницам. Огромный ковш висел на крюке мостового крана, излучая жаркое сияние. Ослепительная струя лилась из днища, и на ее фоне фигуры рабочих казались черными силуэтами.
Привычно обходя препятствия, Савельев пробирался к месту утренней аварии. По пути остановился взглянуть на разливку. Тут распоряжался Миронов, красивый молодой инженер из центральной лаборатории. По его указанию рабочие сыпали в изложницы серебристо-серый порошок и сейчас же отбегали, прикрываясь рукавицами от летевших во все стороны брызг металла.
— Как результаты работы? — поинтересовался Савельев.
— Прекрасные, — без всякой ложной скромности ответил Миронов. — Видите, в изложницах, засыпанных новой смесью, зеркало сохраняется значительно дольше и пустоты при остывании слитка заполняются эффективнее.
— Как же вы назвали вашу смесь?
— «Экзомикс». Так предложил Виталий Павлович. «Микс» по-английски «смесь», Ну, а экзотермическая — понятно и так…
— Ну, раз «микс», так пусть «микс», — с непонятным выражением заметил Савельев и пошел дальше.
Валентин Миронов с легким недоумением посмотрел ему вслед и вернулся к прерванной работе.
Глава III
Последние здания промелькнули мимо, и автобус свернул на пригородное шоссе. По одну сторону из его окон была видна Волга, а с другой стороны на гору взбирались кривые улочки одноэтажных домиков, утонувших в кудрявой по-южному зелени. А впереди, если посмотреть через плечо шофера вдоль серой ленты шоссе, на дымном горизонте, как четкий рисунок пером, — высокие трубы «Волгостали».
В автобусе пассажиров было немного: два часа — время затишья. И поэтому Марина, сидевшая у окна, могла без помех рассматривать окружающее и называть своему спутнику места, мимо которых они проезжали.
— Дмитрий Алексеевич, «Волгосталь» показалась! — схватила она Виноградова за руку, когда с поворотом шоссе развернулась широкая панорама завода.
Он медленно кивнул, не выразив никаких чувств.
— Вам словно все равно, — обиженно убрала она руку. — Вы ничуть не рады.
— Чему, Марина?
— Как «чему»? Хотя бы тому, что вон там, в дыму — завод, которому суждено стать полем важных опытов. Там вы будете проверять то, что вы сделали за письменным столом. Разве это не способно взволновать даже вас?
— У меня голова холодная.
— Нашли чем гордиться. У рыбы тоже голова холодная.
— Почему именно у рыбы? — улыбнулся он. — Вам досадно, что я не ахаю, как восторженная институтка?
— Ну, спасибо! Камень в мой огород.
— О присутствующих ведь не говорят. Я же понимаю: с этим заводом вас связали романтические воспоминания о студенческих временах — верно? — здесь у вас остались друзья, а может быть, и больше, чем друзья?
— Ну, конечно, друзья были.
— Ну вот видите. А для меня «Волгосталь» такой же завод, как и все остальные, — известный комплекс агрегатов и производственных мощностей.
— Вот уж не верю! Вы просто рисуетесь.
— Ничуть. Могу сказать даже больше. Если бы я и поддался чувствам, они были бы скорее неприятными.