— Пожалуйста, подожди. Не убивай меня, — ахнула она в ужасе, и я сбросил заклинания сокрытия и заглушающий пузырь, открыв себя ей.
Ее глаза расширились, узнавание пробежало по ее мягким чертам.
— Ксавьер, — прохрипела она. — С тобой все в порядке?
Я подумал, что выгляжу дерьмово, потому что то, как ее глаза скользили по моему лицу, говорило о том, что я окровавлен и измучен битвой. Но она была идеально чистой, не тронутой войной. И это вызвало во мне убийственную ярость.
Я толкнул ее к стене, прижав ее за горло.
— Назови мне хотя бы одну причину, почему мне не следует убивать тебя за то, что ты сделала. За то, что выбрал моего отца, за то, что поддержал его и отвернулась от нас.
Слезы навернулись на ее глазах, и она покачала головой. Мои пальцы согнулись, когда я дал ей возможность говорить.
— Я боялась. Я так долго боялась, Ксавьер. Я хотела сделать то, что было правильно для моей мамы. Я хотела остаться с ней. Но король… он ужасен, — прошептала она, бегая глазами то влево, то вправо, как будто она ожидала его появления в любую секунду. — Он убьет меня, если поймает. Мне потребовались часы, чтобы прорваться сквозь заклинания, закрывающие это окно, и сбежать я думала, что меня найдут…
— Ты уже в плену и в руках твоей смерти. Теперь тебе следует бояться не его, — предупредил я.
Дрожащее дыхание сорвалось с ее губ, и она полезла в карман, заставив меня напрячься, готовясь убить ее, прежде чем она ударит меня каким-нибудь оружием. Но затем она достала большой мешок звездной пыли в бархатном зеленом мешочке.
— Это последний из его запасов, — сказала она с горьким удовольствием во взгляде. — Без него он не сможет выбраться из замка, если не уйдет пешком или на крыльях.
Я нахмурился, глядя на подношение, ее рука дрожала, когда она протянула его мне. Затем я посмотрел на высокие стены замка и снова на открытое окно.
— Как далеко до его комнаты?
— Ты никогда не справишься. И ты не можешь пройти по этому пути в замок, чары убьют тебя еще до того, как ты войдешь внутрь, — отчаянно сказал Элис. — Плюс повсюду ползают охранники. Вероятно, у него есть люди, которые меня ищут. Так что убей меня, если понадобится, но тебе придется унести это отсюда. — Она прижала мешочек к моему боку, и я взял его свободной рукой, нахмурив бровь.
— Почему сейчас? — мрачно спросил я.
Она сглотнула, ее горло подкатывалось к моей ладони.
— Потому что я слишком долго была трусихой. И… я хочу быть храброй. Я хочу сделать выбор, который будет полностью моим собственным. Хотя бы один раз.
Я видел правду в ее глазах, но не был уверен, могу ли я действительно ей доверять. Однако этот мешочек звездной пыли казался доказательством ее слов.
— Ты собираешься бежать? — спросил я, убирая руку с ее шеи. — Я предполагаю, что ты планировала отнести эту звездную пыль куда-нибудь, где можно было бы ее использовать, подальше от защитных знаков замка. Ты бы все еще бежала, если бы я не нашел тебя сейчас.
— Какая от меня польза? — выдохнула она, склонив голову. — Я собиралась бежать и забрать его с собой. Что еще я могу сделать, кроме этого?
— У меня есть для тебя роль, если ты осмелишься на нее взяться, — предложил я, задаваясь вопросом, был ли я дураком. Но я не хотел, чтобы меня ожесточила эта война. Я не хотел быть холодным и неумолимым по отношению к тем, кто хочет быть храбрым. В конце концов, мне приходилось достаточно часто проявлять храбрость, чтобы когда-то вырваться из когтей отца, и я был бы лицемером, если бы не дал Элис такого шанса.
— А если я откажусь? — спросила она, ее губы дрожали, говоря, что она ожидает, что я пообещаю ей смерть.
— Я не возьму тебя в плен. Я даю тебе выбор, — сказал я. — Беги или помоги.
Я достал из мешочка щепотку звездной пыли и предложил ей. Этого было бы достаточно, чтобы обеспечить ей выход из этой войны, если бы она выбралась из замка пешком. Хотя, чтобы добиться этого, ей придется прорваться сквозь бурлящие массы армии моего отца. Это была милость. Я не мог не позволить себе друга, с которым вырос, одного из немногих, которые были у меня в этой жизни. Да, она совершала ошибки. Но что-то подсказывало мне, что Элис Ригель не была темной душой. И я слишком хорошо знал, какую власть родитель может иметь над человеком. У нее еще был свет, на который она могла рассчитывать, и сейчас она отстаивала его, делая все возможное, чтобы исправить свои ошибки.
Она посмотрела на звездную пыль глазами, жаждущими спасения, но затем вместо этого посмотрела на меня и подняла подбородок.