Земля подо мной прогнулась, стены грозили рухнуть над моей головой, когда чертова лошадь использовала элемент земли, чтобы попытаться похоронить меня заживо.
Я обстреливал его достаточным количеством огня, чтобы он закричал от боли, но крыша пещеры в тот же момент рухнула, и я был вынужден отброситься назад на порыве ветра.
Я покатился прочь, в то время как камни падали на меня, порезы расцветали на моей коже, боль пронзала мое тело, пока я не упал взъерошенной кучей за обвалом.
Я выплюнул изо рта комок крови и слюны и снова выпрямился, хмурясь на груду камней, отделявшую меня от моего самого никчемного ребенка, и надеясь на каждую звезду, что он встретил свою смерть в огне, который я послал.
Я развернулся и снова побежал, моя нога зацепилась за разорванную ткань плаща и врезалась в каменную стену. Я выругался, сдернул с себя эту чертову штуку и помчался дальше.
Неясное движение впереди заставило меня замереть, и я оскалил зубы, когда обнаружил Калеба Альтаир, стоящего в проходе слева от меня, с выражением лица, наполненным весельем, когда он смотрел, как я барахтаюсь.
— В чем дело, Лайонел? — он промурлыкал. — Некуда бежать?
— Я король, — выплюнул я. — Я никогда не убегаю!
— Нет?
Вой раздался из туннеля справа от меня, и я снова вздрогнул, моя голова быстро вернулась к Вампиру, который выстрелил еще ближе ко мне в момент моего отвлечения.
— Истинные Королевы ищут тебя. Разве ты не встретишься с ними, как настоящий Фейри? — он спросил.
— Я уничтожу их в свое время, — парировал я, и из меня пылал адский огонь, который заставил его отступить.
Огромный белый волк побежал на меня с обнаженными клыками из прохода справа от меня, и я издал звук, настолько непохожий на Дракона, что в ответ мне в лицо бросилась кровь.
Я позволил огню зареветь через путь, который занимал Калеб, и другой путь справа от меня, прежде чем броситься вперед, блокируя путь, двух предательских Наследников и спешка навстречу запаху свежего ветерка, который я только что почувствовал в воздухе.
Мне просто необходимо было выбраться из этих пещер. Я бы обернулся и вернулся. Я бы отравил их в постели и убил бы их детей в темноте, если бы это было то, что нужно, чтобы однажды вернуть себе свое положение. Я завоевал свою корону, мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с войной, и я мог снова вернуть ее благодаря хитрости и интригам.
— О, это вышка среди дюновых ягод, где он бродил, где кот был в кустах и его маленькие усы стонали, — голос безумной девушки Грас раздался с тропы впереди, и я запнулся, моя рука скользнула в карман и сомкнулась вокруг единственной золотой монеты, которую я держал там. Остальные мои сокровища были потеряны вместе с моими советниками, и я прикусил язык, оценивая свои истощающиеся магические запасы.
Я выбрал другой путь, на этот раз изгибающийся вверх, впереди меня светился проблеск света, обещавший наконец свободу от этих проклятых пещер.
Я побежал, воздух с каждой секундой становился все слаще, мерцающий свет дня манил меня вперед. Все, что мне нужно было сделать, это выбраться наружу. Тогда я мог бы перевернуться, полететь и навсегда уйти из этого несчастного места и грязной правды этого дня. Я бы перегруппировался. Я бы вернулся. Я бы выиграл…
— Нам нужно прекратить подобные встречи, отец. — Дариус встал на моем пути, прямо у входа в пещеру, дневной свет золотил его силуэт и делал его еще больше, чем в последний раз, когда я видел его, внушающее тело возвышалось над моим.
— Как ты смеешь, — прорычал я, подняв подбородок и удерживаясь на месте. — Как ты смеешь стоять передо мной, как будто считаешь себя равным моей силе. Как будто ты не съеживался подо мной снова и снова, всхлипывая и трясясь, чувствуя вкус моей ярости из-за твоих недостатков. Как ты смеешь вставать на противоположную сторону этой войны и называть себя королем выше меня?
— В том-то и дело, отец, — задумчиво сказал Дариус, снимая со спины окровавленный топор и взвешивая его в руки. — Ты всегда был чертовски близорук. Так отчаянно жаждешь власти и так трогательно завидуешь тем, кто владеет ею больше, чем ты, что ты закрыл глаза на правду.
— И что это за правда? — прошипел я, в моей руке расцвел огонь. Смерть этого ублюдка-предателя — единственное, что я поклялся осуществить перед своим концом. Если бы был хоть какой-то шанс, что я умру в этом чертовом месте, тогда я бы забрал его с собой обратно в смерть. И на этот раз я позабочусь о том, чтобы он никогда оттуда не вернулся.