– Легки твои душегубы на помине! – сказал охотник, бледнея и поднимаясь. – Грабят кого-то!
– Господи помилуй! – прошептал лесник, тоже бледнея и поднимаясь.
Охотник бесцельно поглядел в окно и прошелся по избе.
– Ночь-то, ночь какая! – пробормотал он. – Зги не видать! Время самое такое, чтоб грабить. Слышь? Опять крикнуло!
Лесник поглядел на образ, с образа перевел глаза на охотника и опустился на скамью в изнеможении человека, испуганного внезапным известием.
– Православный! – сказал он плачущим голосом. – Ты бы пошел в сени да на засов двери запер! И огонь бы потушить надо!
– По какому случаю?
– Неровен час, заберутся сюда… Ох, грехи наши!
– Идти нужно, а ты двери на засов! Голова, посмотришь! Идем, что ль?
Охотник перекинул на плечо ружье и взялся за шапку.
– Одевайся, бери свое ружье! Эй, Флерка, иси! – крикнул он собаке. – Флерка!
Из-под скамьи вышла собака с длинными огрызенными ушами, помесь сеттера с дворняжкой. Она потянулась у ног хозяина и завиляла хвостом.
– Что ж ты сидишь? – крикнул охотник на лесника. – Нешто не пойдешь?
– Куды?
– На помощь!
– Куда мне! – махнул рукою лесник, пожимаясь всем телом. – Бог с ним совсем.
– Отчего же ты не хочешь идти?
– После страшных разговоров я теперя и шага не ступну впотьмах. Бог с ним совсем! И чего я там в лесу не видал?
– Чего боишься? Нешто у тебя ружья нет? Пойдем, сделай милость! Одному идти боязно, а вдвоем веселей! Слышь? Опять крикнуло! Вставай!
– Как ты обо мне понимаешь, парень! – простонал лесник. – Нешто я дурак, что пойду на свою погибель?
– Так ты не пойдешь?
Лесник молчал. Собака, вероятно услышавшая человеческий крик, жалобно залаяла.
– Пойдешь, я тебя спрашиваю? – крикнул охотник, злобно тараща глаза.
– Пристал, ей-богу! – поморщился лесник. – Ступай сам!
– Э… сволочь! – проворчал охотник, поворачивая к двери. – Флерка, иси!
Он вышел и оставил дверь настежь. В избу влетел ветер. Огонь на свечке беспокойно замелькал, ярко вспыхнул и потух.
Запирая за охотником дверь, лесник видел, как лужи на просеке, ближайшие сосны и удаляющуюся фигуру гостя осветило молнией. Вдали проворчал гром.
– Свят, свят, свят… – шепнул лесник, спеша просунуть толстый засов в большие железные петли. – Экую погоду бог послал!
Вернувшись в избу, он ощупью добрался до печки, лег и укрылся с головой. Лежа под тулупом и напряженно прислушиваясь, он уже не слышал человеческого крика, но зато удары грома становились всё сильнее и раскатистее. Ему слышно было, как крупный, гонимый ветром дождь злобно застучал по стеклам и по бумаге окна.
«Понесла нелегкая! – думал он, воображая себе охотника, мокнущего на дожде и спотыкающегося о пни. – Небось, со страху зубами щелкает!»
Не далее как минут через десять раздались шаги, и за ними сильный стук в дверь.
– Кто там? – крикнул лесник.
– Это я, – послышался голос охотника. – Отопри!
Лесник сполз с печи, нащупал свечку и, зажегши ее, пошел отворять дверь. Охотник и его собака были мокры до костей. Они попали под самый крупный и густой дождь, и теперь текло с них, как с невыжатых тряпок.
– Что там случилось? – спросил лесник.
– Баба в телеге ехала и не на ту дорогу попала… – ответил охотник, пересиливая одышку. – В чепыгу залезла.
– Ишь, дура! Испугалась, значит… Что ж, ты вывел ее на дорогу?
– Не желаю я тебе, подлецу этакому, отвечать.
Охотник бросил на скамью мокрую шапку и продолжал:
– Об тебе я теперь так понимаю, что ты подлец и последний человек. Еще тоже сторож, жалованье получает! Мерзавец этакой…
Лесник виноватою походкой поплелся к печи, крякнул и лег. Охотник сел на скамью, подумал и, мокрый, разлегся вдоль всей скамьи. Немного погодя он поднялся, потушил свечку и опять лег. Во время одного особенно сильного удара грома он заворочался, сплюнул и проворчал:
– Страшно ему… Ну, а ежели б резали бабу? Чье дело вступиться за нее? А еще тоже старый человек, крещеный… Свинья и больше ничего.
Лесник крякнул и глубоко вздохнул. Флерка где-то в потемках сильно встряхнула свое мокрое тело, отчего во все стороны посыпались брызги.
– Стало быть, тебе и горя мало, ежели бы бабу зарезали? – продолжал охотник. – Ну, побей бог, не знал я, что ты такой…
Наступило молчание. Грозная туча уже прошла, и удары грома слышались издали, но дождь всё еще шел.
– А ежели б, скажем, не баба, а ты караул кричал? – прервал молчание охотник. – Хорошо бы тебе, скоту, было, ежели бы никто к тебе на выручку не побег? Встревожил ты меня своей подлостью, чтоб тебе пусто было!