— Всем, всем! А вот он не понял! — закипятился неожиданно Витька, привставая из-за парты. — Ведь не понял, Юрка? Чего же ты молчишь? Мы правило на сумму углов проходили, а он нет; поэтому и не понял.
— Зря кипятишься, — остановил его Сева. — Вчера на сборе тебя не было, а мы уже обсудили это дело!
— Тише! — Анна Михайловна улыбнулась. — Сейчас мы повторим еще раз правило, а после урока поговорим, как нам быть.
Витька торжествовал. Он сидел красный, довольный и все время посматривал на порозовевшее лицо Юры.
— Вот видишь, а ты боялся! Я ведь знал, — горячо зашептал он.
На него со всех сторон зашикали. Славка Козырев легонько толкнул его в спину.
— Тише. Мешаешь слушать!
Витька приутих, насупился.
После урока Анна Михайловна, закрыв классный журнал, осталась сидеть у стола.
— Теперь давайте поговорим, как мы будем помогать Новикову, — сказала она, задерживая взгляд на Севе. — Ты, Разумовский, кажется, хотел что-то сказать? — Анна Михайловна немного помолчала, задумчиво пригладила пушистые светлые волосы и добавила: — Времени до экзаменов у нас мало. Юре одному не справиться.
Прижимая к груди раскрытый учебник, Юра угрюмо смотрел вниз, словно чувствуя себя виноватым перед всеми.
Сева неторопливо порылся в книгах, вытащил небольшой листок и подошел к столу.
— Вот, мы вчера на сборе решили! — Он протянул листок Анне Михайловне. — Мы всё обсудили и постановили помочь Новикову. Не оставаться же ему на второй год из-за какой-то скарлатины?! Мы только хотели посоветоваться с вами, кого ему выделить в помощь…
Класс оживился. Ребята говорили все разом. У каждого было много своей работы, а до экзаменов оставалось совсем пустяки — меньше месяца. И все же товарища следовало поддержать…
— Мне бы только немного помогли. Я ведь в больнице читал, — Юра оглядел всех просиявшими глазами. — Я сам стараться буду. Я ведь сознаю, что каждому сейчас трудно, и не до меня…
— Это ты зря, Новиков. Что ты, чужой, что ли, нам? — обидевшись, перебил его Сева.
— Ясно, не чужой, — раздались голоса.
— Так он просто раскис, вот и говорит, сам не зная что.
— Ясно, поможем! Запиши на меня литературу, — вызвался худенький ясноглазый Аркадий, отличник по литературе и грамматике.
— Вот и хорошо, — сказала, улыбнувшись, Анна Михайловна. — Я так и знала, что вы не оставите своего товарища в трудную минуту. Я вчера и на педсовете так же утверждала. Давайте помогать ему нее вместе.
— Я тебе говорил, — шепнул Витька, подталкивая повеселевшего друга. — А ты заладил: «На второй год». Да разве мы допустим?!
Юра сидел попрежнему с учебником в руках счастливый, сияющий.
— Сейчас мы и распределим, кто по какому предмету может оказать помощь Юре.
Анна Михайловна склонилась над журналом.
— Дайте мне геометрию, — попросил Витька. — Почему мне ничего не даете? — загорячился он. — Я ведь хорошо знаю этот предмет. Я и задачки, как орехи грызу. Почему Сева взял на себя арифметику и алгебру, а другим не оставил ничего? Так не по-честному…
От обиды у Витьки дрогнули губы. Он отошел к окну и стал что-то внимательно рассматривать на улице.
Юра взглянул на ребят, тихо попросил:
— Пусть он со мной занимается!
— Да ведь он плохо объясняет, — возразил кто-то.
— Как орехи грызет, — засмеялся Славка.
Сева Разумовский, немного подумав, посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая взглядом ее совета.
— Ну что же! Если так, то давайте поручим заниматься по геометрии Горячеву. Только будем его проверять, — согласилась классная руководительница.
— Смотри, Горячев, — официально предупредил Сева. — Провалится Новиков на контрольных, будешь отвечать перед всем классом. На сбор вызовем.
— Будьте покойны. Что я враг ему, что ли? На пятерку ответит! — хвастливо пообещал Витька. — Сегодня же засядем с ним. Пошли, Юра, — заторопился он, в душе опасаясь, как бы ребята не передумали.
Юра и Витька дружили уже два года. Врозь их можно было видеть очень редко — лишь «в моменты принципиальных разногласий», как шутил Славка. Обычно эти моменты длились недолго и, кажется, сближали их еще больше, В основном разногласия происходили из-за общей голубятни, устроенной на чердаке Витькиного дома и из-за собаки. Друзья собирались завести овчарку, но до сих пор никак не могли прийти к соглашению, какой масти купить щенка: Юра настаивал на черном, а Витьке больше нравились серые толстоногие.
Несмотря на то, что у Витьки был вспыльчивый нрав и он часто кипятился по пустякам, — рассудительный, спокойный Юра любил его и умел с ним ладить.