С этого дня они больше не расставались. Валентинка уже не лежала в постели, не смотрела тоскливыми глазами на окно. Она бодро расхаживала по палате, мурлыкая какую-то песенку тоненьким звонким голоском или сидела на балконе. Каждое утро к ней заходили подруги.
Если день хмурился и плакали стекла, девочки усаживались в кружок с вышиванием в руках или же раскрывали книги. Варя из своего уголка внимательно следила за каждым их движением. Иногда она подбиралась ближе и, наклонив голову, таращила глаза на яркую ниточку, мелькавшую в руках Валентинки. Но едва заглядывало солнце в палату, как девочки забывали о книгах, Спешили к морю. Варя летела рядом. Чаще всего она устраивалась на плече Валентинки, вцепившись коготками в пушистое полотенце.
Пока ребятишки грелись на солнце, лежа на желтом песке, грачиха дожидалась, примостившись на большом сером валуне. Иногда волны добирались до камня, с шумом ударялись о него, обдавая птицу холодными солеными брызгами. Варя сердито раскрывала клюв, распускала крылья, прижималась к гладкому валуну. Но как только ребятишки по команде сестры бросались в воду, птица срывалась с места и беспокойно начинала кружить над ребячьими головами, отыскивая золотоволосую свою подругу. Смеющаяся Валентинка выскакивала из воды, и Варя опять усаживалась к ней на плечо, успокоенно прикрывая глаза.
Как-то раз ребятишки играли в волейбол. Варя устроилась тут же; ее излюбленным местом был столб, к которому одним концом привязывали сетку.
— Это у нас судья! — пошутила Нахмет. — Только свистка нехватает!
Грачиха и вправду походила на судью. Поджав одну ногу и вытянув шею, она с важностью вертела головой, следя за мячом. Вот он перелетел через сетку, описал дугу и угодил прямо Валентинке в голову. Она хотела отбить, но поскользнулась и упала. Варя с громким криком слетела со столба и, сердито каркая, ринулась на мяч. Игра прекратилась. Ребята с удивлением следили за рассерженной птицей. Но напрасно она пускала, в ход когти и клюв. Круглый обидчик, словно желая поиграть, упорно не поддавался и откатывался все дальше и дальше. Тогда донельзя рассерженная Варя схватила в клюв распустившийся шнурок и неожиданно для всех взмыла с мячом в воздух.
— Унесла! Унесла! — закричали ошеломленные ребята, пускаясь за ней вдогонку.
Варя, долетев до пляжа, покружилась над водой в сбросила мяч в море. Вернувшись, она вновь уселась на старое место и удовлетворенно закаркала…
Южное лето кончалось. По утрам все чаще и чаще хмурилось небо, вершины гор клубились туманом. На полях желтела, готовая к сбору, высокая усатая кукуруза.
По дорогам быстро мчались грузовики, нагруженные доверху спелыми фруктами. Серые лопоухие ослики важно шествовали по узким тропинкам горных перевалов, таща на своих спинах полные корзины душистого сочного винограда. На дорожки санаторного парка с высоких каштанов падали плоды, похожие на колючих ежей. Ударяясь о землю, они с треском разламывались на две половинки.
В один из тёплых осенних дней в палату вошел врач Иван Петрович. Он притянул к себе Валентинку и долго, внимательно выслушивал и выстукивал ее.
Наконец, вынув из ушей трубочки, он весело рассмеялся и дернул Валентинку за косичку.
— Молодец, Северяночка! Одевайся. Я так и знал, что ты справишься. Можешь улетать от нас. Теперь и учиться можно.
Валентинка растерянно смотрела в глаза доктору, пыталась что-то сказать, но не могла. Она часто, часто моргала, улыбалась.
— Спасибо! — наконец тихо произнесла она.
Старый врач ласково потрепал ее по плечу. Он был рад не меньше, чем сама Валентинка.
Едва закрылась за доктором дверь, как Валентинка закружилась по комнате.
— Здорова! Здорова! — повторяла она. — Варя! Варенька! Домой! Понимаешь ли ты — можно домой! Ведь я учиться опять буду!
Сложив платья, книги и увязав в узелок тряпочки, гальки и нитки, Валентинка присела и задумалась.
— Варюшка, а как же мы с тобой расстанемся? Ведь, все уезжают… И Нахмет, и Надя, и другие…
Взяв на руки грачиху, девочка молча гладила и перебирала ее темные мягкие перышки.
— Ничего, скоро твои друзья прилетят. Забудешь меня… — Валентинка примолкла и вдруг громко и горько расплакалась…
Варя тихо сидела у нее на коленях и засматривала ей в лицо.
Девочка вытерла глаза, вновь развязала узелок и вытащила из мешочка цветную ниточку.
— Вот тебе на память, Варя, — сказала она всхлипывая и перевязала птице ножку в том месте, где начинался нежный пушок. — Я всем скажу, чтобы о тебе заботились. Иван Петрович обещал, и Анна Ивановна за тобой посмотрит.