Когда смолкли звуки рояля, а из зала оглушительно, точно разрывы хлопушек, раздались аплодисменты, — Лера непонимающе огляделась.
— Еще! Еще!
— Пускай еще споет!
— «Лагерную»! «Мы за мир»! — неслось со всех сторон из зала.
И опять послышались звуки рояля, и в зале наступила тишина.
Девочки, не отрывая взгляда, смотрят на стоящую у рампы подругу; Шура улыбается и, притопывая ногой, подтягивает ей; Катюшка радостно и громко подпевает.
Сережа весь подался вперед. И хотя за широкими темными окнами разгулялась новогодняя вьюга, он, как и многие из присутствующих здесь, увидел себя в лагере… Вот заиграл призывно горн, созывая на подъем флага… Журчит река… Холодная роса приятно обжигает ноги. Где-то высоко, высоко в небе заливается своей утренней песней жаворонок… И кругом так много солнца и тепла, что Сереже самому хочется петь и смеяться… Он не замечает, как открывает рот и поет вместе со своей беспокойной сестрой… С ними поет весь зал…
ДЕВОЧКИ ИЗ ШЕСТОГО «А»
Вчера на сборе мы основательно поспорили. Председатель совета отряда Наташа сказала, что делать подарки учителям запрещено. Но мы все запротестовали. Как это можно, чтобы наша классная руководительница Ксения Семеновна осталась в «женский день» без подарка? Тем более, что деньги уже собраны и хранятся у старосты класса. Уговорились завтра, в выходной, идти в магазин…
Пересчитав в десятый раз деньги, я встаю с дивана и заглядываю в окно. На дворе уже темно. Метет. Папа и мама ушли в театр слушать «Евгения Онегина». В соседней комнате — зеленый полумрак от настольной лампы, слышится возня. Это Валя укладывается спать. Она точно соблюдает режим дня: встает в семь, ложится в десять. Хотя Валя старше меня всего на один год и учимся мы с ней в одном классе, она явно злоупотребляет своим правом старшинства.
— Лена, ложись спать, — властно требует она, выходя из спальни. — Завтра тебя не добудишься!
Валя щурится, крутит пальцами кончик длинной черной косы и недовольно сдвигает пушистые широкие брови. Они у нее такие густые, что когда она сердится или о чем-нибудь упорно думает, они сходятся над переносицей в одну темную широкую полоску.
— Ну, что же ты молчишь? — в голосе сестры появляются мягкие ласковые нотки. — Ну, прошу тебя! Послушайся хоть разок!
— Так-то лучше! — удовлетворенно отвечаю я, неохотно поднимаясь с дивана и направляясь в спальню вслед за сестрой.
Валя быстро засыпает, а я никак не могу уснуть. В квартире тихо, темно и страшно. На дворе попрежнему гуляет вьюга. За шкафом проснулись мыши и подняли возню. Они любят гулять по ночам. Я тихонько вылезаю из-под одеяла, прихватив подушку, перебираюсь на постель к сестре. Валя дышит спокойно. Я подлезаю к ней под руку, прижимаюсь к ее теплой щеке, успокоенно закрываю глаза.
Мне кажется, что я едва успела заснуть, а Валя уже упорно и настойчиво тормошит меня.
— Вставай же, в конце концов! Время уже восемь. Ты разве забыла, что за нами должны прийти девочки!
Если укрыть голову одеялом, свернуться в клубочек и хорошенько зажмурить глаза, Валя отстанет. Я так и делаю. Но проходит коротенькая секунда, одеяло куда-то исчезает, а по моей спине и ногам ползет неприятный холодок. Я приоткрываю глаза. Валя стоит надо мной. Одеяло у нее в руках.
— Сию же минуту вставай! И довольно притворяться! Тебе еще комнату нужно прибрать.
— Старшая сестра тоже называется! Не может и одного разика убрать комнату! Мама, ну что она пристала? Даже в выходной не даст поспать!
Мама не отвечает — будто не слышит.
— Ладно уж! — сдаюсь я, а про себя думаю: «Подожди, я тебе отплачу».
— Ну, а это еще что такое! — Валя в отчаянии вертит головой, в то время как я внимательно и долго рассматриваю чулок, перекинутый через спинку кровати. — Что ты там нашла? Узоры, что ли, на нем какие?
Я молчу. Осмотрев пятку, беру чулок в руки и медленно начинаю натягивать его на ногу. На узком смуглом лице сестры вспыхивают и гаснут багровые пятнышки, брови сдвинуты. Входит мама. Высокая, спокойная, повязанная голубой косынкой, она останавливается рядом с сестрой. Одного взгляда ее добрых серых глаз достаточно, чтобы мои руки задвигались быстрее, и чулок оказался на ноге.
— Если бы ты, Лена, сейчас посмотрела на себя, то больше бы никогда так не делала, — произносит с упреком мама.
— Почему? — удивляюсь я.
— Потому, что это просто противно! Сидит на развороченной постели здоровая, краснощекая девочка, взлохмаченная, заспанная, лениво зевает. На кого ты похожа?..