— Я вон вчера даже маме блузку выстирала! И сколько белья перегладила!
Я чувствую всю правоту ее слов и виновато наклоняю голову.
— Сегодня все сделаю. Вчера было некогда.
Лучше бы я молчала! Валя придвигается ко мне вплотную и заглядывает мне прямо в глаза.
— Некогда? Опять какой-нибудь чепухой зачитывалась? И где ты только берешь такие книги! Наверно, у Муськи! — Валя на миг замолкает, а потом опять начинает кипятиться. Теперь, конечно, уже виновата Муська. — Ты что с нее пример берешь? У нее мама не работает, есть бабушка. Муське только и дело что по кино бегать да глупые книги читать.
Я вздыхаю. В душе я завидую Муське. Хорошо ей: можно читать что вздумается и когда вздумается, ходить каждый день в кино, есть сколько угодно мороженого. У нее нет старшей сестры, которая бы следила за каждым ее шагом. А тут — попробуй! Больше одной порции мороженого Валя никогда не разрешает съесть: боится, что я простужусь. Следит за тем, какие я читаю книги. Я невольно улыбаюсь, представляя на своем месте толстенькую смешливую Муську. Имей она такую сестру, наверно, быстро отучилась бы списывать домашние задания и ждать подсказки, стоя у доски. Валя быстро приучила бы ее к порядку!
— Ты думаешь, это хорошо? — продолжает горячиться Валя. — Если будешь так себя вести, даю честное пионерское — всё на сборе расскажу! Я не хочу, чтобы у меня сестра такой выросла!
— Какой — такой? — обижаюсь я.
— Лодырем и эгоисткой, — отрезает Валя.
Наконец, перечислив все мои грехи и взяв с меня обещание исправиться, Валя выпускает меня из ванной комнаты.
— Вы о чем там шептались? — мама подозрительно смотрит на мое вспотевшее лицо.
— Так, — неопределенно отвечаю я, пробуя улыбаться.
Валя примирительно смеется и лукаво подмигивает мне. Потом она достает из коробочки накрахмаленный до хруста воротничок и ласково говорит:
— Пришей мой. И не ходи, пожалуйста, растрепой.
Я уже не сержусь. На душе становится тепло и хорошо. Пожалуй, даже не плохо иметь старшую сестру. Отругает и пожалеет…
В прихожей нетерпеливо захлебывается звонок. Слышится заливистый смех, гремит упавшее с сундучка ведро. Потирая ушибленную коленку и морщась не то от смёха, не то от боли, в комнату вбегает Муська. Она сбрасывает на стул красную вязаную шапочку и расшитые цветными нитками варежки.
— Ой, Ленка, что я тебе расскажу!
Обдав меня приятным холодком и свежестью, Муська начинает что-то быстро шептать мне на ухо. Ее черные жесткие волосы, заплетенные в тонкие косицы, щекочут мою щеку. Я не разбираю ни одного слова, но громко хохочу.
— Нет, ты послушай!
Круглое разгоревшееся лицо подруги дрожит от смеха. Вдруг Муська, что-то вспомнив, приседает и охает:
— Совсем забыла! Девочки велели сказать, чтобы вы обе скорее собирались. Они ждут во дворе.
— Что же ты молчишь? — напускается на нее Валя. — Лена! Собирайся быстрее. Не забудь деньги.
Девочки толпятся у крыльца. Не обращая внимания на мороз, Наташа сняла берет и причесывает гребенкой рыжеватые подстриженные в кружок волосы. Слегка наклонив на бок голову, она спокойно слушает маленькую, приземистую Гету. Гета часто сыплет словами, весело морщит чуть вздернутый, покрытый веснушками нос, размахивает руками. Девочки громко смеются. Наверное, Гетка рассказывает опять что-нибудь смешное! Она на это большая мастерица. Даже ворчунья Нина Васюкова и та весело щурит свои маленькие, обычно серьезные глазки. Ее тонкие едва приметные бровки поднялись вверх и выгнулись подковками.
— Вечно копаются, — ворчит она, засовывая поглубже руки в муфту, висящую у нее на груди на толстом черном шнурке.
— Не ворчи, — останавливает ее Наташа, оборачивая к нам спокойное, серьезное лицо. — Пошли, девочки!
После вчерашней метели на улице большие сугробы. Они повырастали в самых неожиданных местах: на тротуарах, на дороге, под окнами. Издали они блестят и напоминают сахарный песок, ссыпанный в курганчики. Муся идет рядом со мной. Валя, Наташа и остальные девочки деловито обсуждают, что купить в подарок Ксении Семеновне.
Войдя в универмаг, Муська тянет нас за собой. Но Валя и Наташа, не слушая ее, сразу проходят в посудное отделение. Они хотят купить такой подарок, который бы сохранился, надолго, так, чтобы у классной руководительницы осталась память о нас.
В посудном отделе смешной продавец. Высокий, усатый и веселый. На его круглой голове нет ни одного волоска. Когда он улыбается, его усы топорщатся вверх. Мы с Муськой переглядываемся и тихонько смеемся. Валя дергает меня за рукав и делает страшные глаза. Мы примолкаем.