Он вспоминал дни юности, когда жизнь в Церкви была спокойной и размеренной, этакая греза, благоухающая ладаном и убаюканная песнопением. Припомнил, как постепенно избавился от непокорного клира. Там был этот, который ушел-таки, и его убили в перестрелке, когда Национальная Армия застала врасплох отряд коммунистов; и был дон Рамон, кого кардинал нередко стращал, пока не выудил обещания, что тот никогда больше не позволит сорваться с уст политическому высказыванию.
Теперь не было приходских священников с осликами и деревянными распятиями. Вместо них появились пухлые, веселые попы, они ездили на внедорожниках, носили золотые перстни-печатки с крестом, и все кардинала устраивало, только вот когда он претерпевал такую муку, вечно перед ним возникала другая сторона проблемы, и он вспоминал: во многих деревнях вообще больше нет священников. В тех местах люди поклоняются Черной Деве, прося ее заступничества даже в самых нехристианских делах, браки не освящены церковью; мужчины брюхатят женщин и исчезают, оставляя невероятные матриархаты, не имеющие понятия о том, что Бог – Отец наш. В подобные моменты его преосвященство чувствовал все бремя раздора, что раскололо его пастырство и приводило к мысли: возможно, в своей убежденности он был слишком непреклонен.
За Крикуном шло кожистое существо с пятью ногами по имени Помеха, всех сбивающее, мгновенно возводящее незримые стены, в которые врезались другие бесы, и отвратительная процессия, молотя конечностями, съеживалась в сыплющую непотребными проклятиями гармошку.
Как ни наловчился он подправлять ужасающие видения, его преосвященство невольно припомнил махинации, в которые впутался, закрывая сельские школы.
Нельзя сказать, что он выступал против истинного образования – когда учат наизусть катехизис, таблицу умножения, жития святых и биографии национальных героев, постигают грамоту, историю и значение Страстей Христовых. Этому он вовсе не противился. Он возражал, когда тощие и, по сути, мирские миссионеры, отравленные коварными идеями Пауло Фрейре,[2] промывали бедняцкие мозги, болтая про «освобождение невежественных масс из культурного забвения» и проповедуя «борьбу» и «участие в историческом процессе». Его преосвященство не отрицал добрых намерений этих идеалистов, но как вынести мысль, что молодежь нации взращивается без обучения, что заранее обеспечит место на небесах одесную Господа?
С таким «образованием» несчастных отроков наверняка осудили бы вечно находиться в лимбе, где томятся язычники, или в огне чистилища, а возможно, и на нескончаемые страдания ада, где терзают бесы – такие же, как эти, разве что бесы ада еще хуже. Почему же его преосвященство чувствовал себя виноватым, когда рассудок утверждал, что кардинал несет грешникам спасение от вечности на костре, что не избыть и смертью, от трезубых вил, что нескончаемо проворачиваются в кишках? Зачем тревожиться, когда он лично избавляет их от вечного надругательства Люцифера со сдвоенным членом – один вставлен в задницу, другой – во влагалище (разумеется, если грешники – женщины, кем они в большинстве своем и были, поскольку женщины – величайшие искусительницы после Сатаны)? Догадывались ли эти заступники неимущих, что два дьявольских члена громадны, как башни, шершавее мякины и выбрасывают столько обжигающе холодной спермы, что осужденные то и дело раскалываются на куски, а затем чудодейственно восстанавливаются для нового двойного изнасилования? И все же его преосвященство удручали школы, ставшие теперь свинарниками и борделями, и сломанные судьбы священников, и тот факт, что когда-то добился продвижения по службе ложным доносом в нужные уши: дескать, его основной конкурент – гомосексуалист.
Следующим шел бес по имени Укрыватель – невероятно хитрый тип. Он с таким мастерским сарказмом и иронией превозносил кардинала, что остальные бесы заходились свинским визгом и восторженным реготаньем. «Он честен», – воздев палец, говорил Укрыватель, и его преосвященство вспоминал, что продал сети супермаркетов монастырскую галерею и половину денег оставил себе. «Он целомудрен», – провозглашал Укрыватель, и кардинал сгорал от стыда: кухарка Консепсион забеременела от него. Ему вспомнилось, как однажды он переодетым отправился в бордель, но шлюха узнала его, и пришлось организовать ее убийство, а потом нанятый убийца пытался его шантажировать и теперь сам лежал в неосвященной земле, и душа его беспрерывно вопила о свете и отмщении в сумеречном мире кардинальских кошмаров.
2
Пауло Фрейре (1921–1997) – бразильский просветитель и педагог, в 1964 г. был изгнан из страны после военного путча.