Мне вспоминается первое время занятий на психологическом отделении. Конечно, для того, чтобы попасть в группу, где обучали по этой специальности, нужно было преодолеть большой конкурс, но, кроме этого, было и много другого. Было знакомство с интересными людьми, с новыми учебными дисциплинами, участие в различных семинарах и чувство, что наконец приблизилось осуществление давней мечты. Я помню то утро, когда мне сообщили, что я принята в группу, где обучали специальности, о которой я всегда мечтала. Я была одна в квартире. Напрыгавшись на радостях в бешеном танце, на который ушло довольно много времени, я выскочила на кухню и положила собачке в миску целую банку печеночного паштета.
Меня обуревало такое чувство счастья, что трудно было вынести его, не разделив с кем-нибудь еще, а такое угощение было лучшим способом вызвать ее на то, чтобы разделить со мной мою радость. Это была настоящая, спонтанная и неподдельная радость. Через неделю накатила опустошенность. К чему стремиться дальше, если ты уже достигла цели? И как удержать радость, если единственное, что ты умеешь, это сражаться с волками?
Я пыталась найти подход к радости и нашла поддержку и утешение в книгах. В великих классических произведениях, но также и в простых, маленьких книжках. Читая «Марен и ее совушку» Финна Хавреволла[24], я смеялась от радости, узнавая себя в бедняжке фру Монсен, которая так привыкла ко всяческим катастрофам, что при каждом очередном кризисе начинала петь, и никакие несчастья не могли выбить ее из колеи. Что бы ни случилось, она только пела еще звонче и веселее прежнего. Так продолжалось, пока ее семья не выиграла в лотерею денежный приз. И тут она заплакала, и плакала так, что вся семья бросилась ее утешать и даже предложила: «Если не хочешь, мы можем не забирать выигрыш. Бывает же так, что люди потеряют лотерейный билет». И они таки его потеряли, хотя и не нарочно, но зато наши зарытый клад, и фру Монеен учится интегрировать в старую систему свалившееся на нее в виде невероятного богатства счастье. Она раскладывает все семейные деньги на разные кучки. Кучки денег заняли всю комнату, лежали на диване, на столе и на полу, но ей это не мешало. Каждая кучка была предназначена для какой-то траты или выполнения какой-нибудь мечты, именно так она привыкла распределять прежние скудные доходы своей семьи. Я тоже научилась управляться со своими новыми радостями так, как это устраивало меня. Мне не нужно было гнаться за чем-то новым; того, что было, хватит надолго, надо было только немного поудобнее все распределить.
Не так давно я повстречала женщину, которая работала раньше сиделкой на отделении, в котором я лежала. Она поздоровалась со мной, спросила, узнала ли я ее, и очень спонтанно воскликнула, что я совершенно не изменилась по сравнению с тем, какая была тогда. Я удивилась: ведь тогда на отделении я была совсем больная, и готова поспорить, что я действительно с тех пор изменилась, но, поговорив немного с этой женщиной, я поняла, что она права. Изменилась ситуация, я за это время выросла и не находилась уже под влиянием болезни, но во всем остальном я была той же, что и раньше. Я по-прежнему такая же хвастунишка и непоседа. Я много смеюсь, можно сказать, почти без повода, и люблю краски и жизнь. Неограненный алмаз не перестает быть алмазом и тогда, когда его огранят. Алмаз остается алмазом, потому что он состоит из чистого углерода с совершенно определенной молекулярной структурой, и она остается той же, независимо от того, лежит ли камень в земле или вставлен в кольцо. Меняется внешний вид, меняется сфера его употребления, но структура сохраняется прежней. И хороший огранщик алмазов точно знает, как нужно огранить тот или иной алмаз, чтобы убрать его недостатки и добиться самого красивого вида. Если убрать слишком мало, блеск его потускнеет из-за пороков и повреждений камня, убрать же слишком много — значит без нужды уменьшить его ценность. Нужно знать, что в себе надо убрать, а что оставить и сохранить.
Сначала я думала, что должна быть очень благоразумной. Я боялась допустить какой-нибудь промах, в особенности на публике, чтобы люди не заподозрили в этом болезни. Я боялась показать, что я обиделась, чтобы люди не подумали, что я слишком обидчива. Я боялась показать, что меня что-то растрогало, чтобы люди не решили, что у меня нестабильная психика. К счастью, это со временем прошло. На самом деле в том, что ты живой и чувствующий человек, нет ничего плохого. Наш мир — захватывающе интересное место, и было бы глупо, живя в нем, ничем не увлекаться.
24
Хавреволл Финн (1905–1988) — норвежский писатель, прозаик, драматург и театральный художник.