Весь мир покрылся плесенью, люди начали чураться друг друга, политики старались как-то сдерживать беспорядки, но ничего хорошего не получилось. Первые выстрелы прозвучали в Европе, именно там перестреляли всю верхушку в течение месяца, а затем волна анархии захлестнула и другие страны. Это было самое начало Великой Разрухи. Лишенные всякого управления заводы и фабрики останавливались, люди брали оружие в руки и старались защитить себя от мародеров и разных банд. В итоге все перемешалось и теперь уже было непонятно, кто есть кто. Человек с оружием в магазине кто? Быть может, он старается прокормить семью или это мародер, что решил поживиться, воспользовавшись правом сильного?
Вот и он, Анатолий, кто он? Сколько он себя помнил, он всегда пытался выжить. Каждый день боролся за жизнь, отстреливаясь от тех, кто пытался убить его, вечно в поисках еды, оружия и ночлега. Телевидения больше нет, как и интернета, даже радиостанции, появляющиеся то тут, то там, работают несколько дней и исчезают. Никто не знает, что происходит в мире или хотя бы в другой части города. Когда погода начала меняться, никто не мог рассказать, почему так случилось. С тех пор зимы больше не было, впрочем, как не было больше и лета. На улице теперь стоит вечная осень, дождливая и пасмурная, с порывистым ветром, но всегда без снега. Деревья тоже не понимают, что происходит, иногда можно встретить свежие побеги на одном дереве и осыпающуюся листву на другом. Быть может, где-то произошла ядерная катастрофа, а быть может и нет. Все это было сейчас не так важно по сравнению с тем, что он, Анатолий, будет сегодня есть. Сейчас в его рюкзаке лежал, аккуратно завернутый в полиэтиленовую пленку, сэндвич – он нашел его вчера на заброшенной заправке. Эти сэндвичи были насквозь искусственными и практически бессмертными. Кому какое дело, что будет через месяц или год, если тебе сейчас нечего есть? Все привыкли думать только о сегодняшнем дне.
Все мечты, все желания резко сократились, деноминировались. Если раньше дети мечтали стать кем-то, когда вырастут, теперь они мечтают просто дожить. До этого хотели пир, теперь хотят просто поесть, и не важно, что именно это будет, главное не голод. Мальчишки больше не мечтают об игрушечном пистолете, у них есть настоящий и они мечтают о времени, когда он больше не понадобится. Девушки исчезли как таковые, сложно оставаться женственной и добывать себе пищу с оружием в руках каждый день. Весь мир медленно гнил, человечество выжимало последние соки из того, что некогда было расцветом цивилизации. Зайдя в соседнюю комнату, Толик заметил, что Евгений складывает вещи в рюкзак. Он сидел к нему спиной и его лица не было видно.
– Жэка, зачем тебе это все? Лишний вес. – Сказал Анатолий, на всякий случай держа руку у кобуры.
– Это сейчас лишний вес, а когда-нибудь нам это очень даже пригодится! – Сказал Евгений, стараясь упаковать старый ноутбук и походную плитку в свой рюкзак.
– Электричества нет уже лет десять, если хочешь, я могу разобрать пистолет, достану тебе батарейку. Только что ты хочешь готовить? А этот ноутбук, это же рухлядь, что ты думаешь в нем найти? Архив фотографий? Почитать личную переписку какой-нибудь девчонки, которой давно нет?
Толик и правда не понимал, зачем таскать с собой почти три килограмма лишнего веса, рискуя схлопотать пулю из-за неповоротливости. С другой стороны, на охоте не обязательно бежать быстрее медведя, достаточно бежать быстрее своего товарища. Где-то неподалеку должен быть еще один – Дин, на самом деле его звали Владом, но он настаивал, чтобы его звали Дин.
– Хорош болтать, когда выдвигаемся? – Спросил Дин, вваливаясь в комнату и громко топая сапогами.
– Слушай, ты можешь топать потише? – Бросил через плечо Женя. – Тебя за километр слышно.
– И че? Я кому-то мешаю спать? – Дин нарочно топнул несколько раз ногами, имитируя какой-то народный танец. – Опа! – Дин громко хлопнул в ладоши выставил одну ногу вперед.
– Ну все, концерт окончен. Выдвигаемся ребята. – Сказал Толя и зашагал к выходу.
На улице было мерзостно, шел мелкий дождь, от которого даже зонт не поможет, и дул ветер. Анатолий подошел к выходу, роль которого тут изображал пустой косяк с вынесенной дверью, и посмотрел наружу. Под ногами хрустело разбитое стекло, а косяк был грязно серого цвета от старости. Толик поковырял его пальцем, и трухлявая древесина осыпалась к его ногам. Он оглянулся через плечо и убедившись, что оба его товарища идут следом, громко повторил: “Выдвигаемся!”, – накинул капюшон и затянул его шнурками. Спрятав руки в карманы, он шагнул в дождь и слякоть, этого совершенно не хотелось делать, но оставаться на одном и том же месте было опасно и глупо. Еды в этом здании нет, греться было уже нечем, следовало найти новое прибежище на день или два. На улице было раннее утро, только отчаянный псих выходит на улицу по ночам, солнце уже начало светить из-за горизонта, но еще не взошло. Хотя, при нынешнем климате яркие солнечные лучи были большой редкостью, а Луну и подавно никто давно не видел.